Чародеи
Шрифт:
— Не бойся, — говорит Рудольф. — Ванечка меня спас, Майку тоже спасёт. Он тоже из наших.
Рудольф успокаивает Юльку совсем. Приходит необычное, небывалое чувство: она не одна. Вместе можно как-то отвести беду.
Юлька надевает куртку, Золушка суёт ей шапочку, Жека — шарф:
— Мороз, надень.
— А можно я тоже поеду? — спрашивает Жорка.
— Наверное, нет, — говорит Юлька. — Контроль ведь, знаешь… может отказать в важный момент.
Жорка грустно и понимающе кивает. Юлька ещё успевает поймать себя на мысли, что не считает
Хоть он и баран. Дуралей. И легкомысленный.
Но он свой.
Рудольф прощается взглядом — это как пожелание удачи.
Юлька сбегает со ступенек. Выскакивает из тепла в ледяную ночь. Луна — как белая дыра в чёрном ничто. Холодный дынный запах зимы кажется зловещим. Но, как ни странно, успокаивает запах бензина, автомобиля, будущих быстрых действий.
— Садись, Юлечка, — говорит Зоя, открывая дверцу. — Пристегни ремень. Молодец.
Машину она водит профессионально и лихо, ловко минуя выбоины на разбитой загородной трассе. Асфальт колко сияет в свете фар, как осыпанный мелкой крошкой битого стекла, и Юльке кажется, что от громадной полной луны ночь слишком светлая. До неестественности.
И рандеву случается у пригородной заправки. В сумраке Юлька не замечает припаркованный у обочины тёмный автомобиль с выключенными фарами, а человека рядом с ним, она может поклясться, только что просто не было. Он внезапно собирается из ночных теней, сгущается из воздуха, не иначе.
Бросает сигарету. Улыбается: рад видеть Зою.
Юлька тут же понимает, почему он — Ванечка: наверное, взрослый мужик, а выглядит, как пацан. Маленького ростика, белобрысый, глаза круглые — лицо совсем детское. В джинсах и косухе, без шапки, будто и не стоит хрустящий мороз.
— Привет, Юля, — говорит он. — Мы с тобой знакомы, но мельком, представиться друг другу не было времени. Давай знакомиться в натуре.
И протягивает ей руку. С умыслом.
Юлька пожимает руку — и проваливается в поток информации, едва успев вдохнуть побольше воздуха. Мгновенно понимает: во-первых, Ванечка — мент, настоящий полицай, опер, «Улицы разбитых фонарей», обалдеть. Во-вторых, чародей из первого выпуска этого самого интерната, старый товарищ Зои и её одноклассник. В-третьих, у него есть возможности и связи: он кратко и чётко показывает, будто кусок фильма, как его группа зафиксировала и вела машину, на которой везли убивать Рудольфа, как он каким-то образом ухитрился разбудить Рудольфа, который спал в багажнике автомобиля под наркотой, как машина врезалась в осветительную мачту… Юлька видит, как машину сожгли вместе с трупом водителя, подкинув в багажник невостребованный родными труп подростка-наркомана, — дали возможность Рудольфу исчезнуть.
Но Ванечка не раскрывается нараспашку, как Рудольф: он показывает то, что хочет, и так, как хочет. Профи. Наверное, Зоя ему рассказала, что Юлька дружит с Рудольфом.
— А вы видели? — спрашивает Юлька, когда Ванечка отпускает её руку. — Что я знаю, вы видели?
— Отчасти, — говорит
— Как искать? — удивляется Юлька.
Ванечка улыбается. У него щель между передними зубами и ямочки на щеках.
— Я буду полицейский пёс, — говорит он. — Буду искать след. А ты попробуешь меня направить. Для начала будем вспоминать твоё озарение.
Юлька передёргивается, качает головой.
— Так не пойдёт, коллега, — говорит Ванечка. — Бояться не надо. Страшно уже было, всё, что могло сделать больно, уже было. Осталась только чистая информация. Попробуем её спокойно вытащить и разложить. И рассмотреть. Как кадры из фильма.
Такой подход Юльке в голову не приходил.
— Это ведь ещё не случилось, — говорит Ванечка. — И мы сейчас будем делать всё, чтобы и не случилось никогда.
Юлька вдыхает холодный воздух, кивает:
— Ладно. Давайте попробуем.
— Лучше сесть в машину, — говорит Зоя. — Во время работы могут подкоситься ноги, упадёшь, ударишься.
Здраво. Юлька и Ванечка забираются на заднее сиденье. И впервые в жизни Юлька намеренно, усилием собственной воли, включает беспощадный прожектор.
До изумления легко. Ей стоит только подумать, начать вспоминать — и всё: ослепительный режущий луч снова освещает кошмарную сцену. Юльку опять начинает трясти.
И тут Ванечка берёт её за руки. Не вышвыривает из видения, но притормаживает его, как будто видеомагнитофон включает на замедленное воспроизведение.
Из прожекторного луча Юлька слышит его спокойный голос:
— Дыши спокойнее, коллега. Давай-ка уточним: сколько их, этих гадов?
Юлька пытается дышать медленнее. Всматривается.
— Двое, — говорит она. — Майка в машине сидит, на переднем сиденье. Один — рядом, за рулём. Второй — сзади. Он её сзади хватает за шарф и душит.
— Отлично, — говорит Ванечка. — Легковая машина?
— Да, — Юлька дышит всё ровнее. Успокаивается.
— Хоть одного из злодеев видишь хорошо?
— Того, что за рулём. Молодой. Лет двадцать, наверное, — Юлька присматривается. — Лицо такое… длинное… длинный подбородок. Губы толстые. Нос большой, густые брови, а глаза довольно маленькие. Он на Майку не смотрит. Волосы чёрные, лохматые…
— Отлично, — говорит Ванечка. — А посмотри: у него на скуле нет маленького такого светлого шрама? С полпальца длиной?
— Нет.
— Смотри внимательно. Может, есть что-то другое, тоже необычное?
Юлька успокоилась совсем. Она рассматривает собственное видение, как стоп-кадр:
— У него вот тут — такая коричневая родинка… или бородавка. Небольшая. Куртка кожаная, вроде вашей, только новее.
— Очень хорошо, — говорит Ванечка. — А теперь давай попробуем посмотреть на убийцу.
— Я его плохо вижу. Его Майкина голова закрывает.
— Попробуй немного отодвинуться назад и в сторону.