Чародей из заброшенной школы I часть Искра Безумия
Шрифт:
– Душа может потеряться в огне, – пробубнил монах, когда оборотень положил Реда на алтарь. – Небо и земля сейчас однородны. Нельзя…
– Нужно! – рыкнул оборотень, проверяя на груди брата крест. – Делайте, что вам говорят. Или вы хотите, чтобы вашей дочерью занялся офис?
Старик уступил, и уже через час в лесной чаще, под белокаменным сводом с узорчатыми гравировками и лозой, которая обвила белые колонны, собрались все, кто так или иначе был причастен ко всей нечисти, появившейся в тот час около алтаря.
– Если что – все
Оборотень не ответил.
Сидя в круге из семерых, он уже настраивался на волну трех измерений, с которыми его связь была слабее всех присутствующих. Если на Правь и Явь он был настроен более – менее хорошо, то с Навью было все не так просто. Волна сбивалась… Оборотням было не присуще заявляться в мир мертвых, в отличие от вампиров и духов с демонами, которым сейчас было как раз проще всего.
Но стоило огням дня погаснуть за горизонтом, как алтарь засиял зеленоватым светом и все его узоры стали полыхать, как знамена о конце света. От их света зажглись все свечи, выставленные между участниками ритуала, а также колыхнулась прозрачная гладь воды.
Все почувствовали, как зашумел лес, как звери и птицы собрались посмотреть из тьмы деревьев и кустов на перерождение того, кому они безоговорочно подчинялись. Луна вышла из – за облаков и светила безмятежное лицо мага, не тронутое за все шестьдесят лет ни одной морщинкой или изъяном. Он был так же молод и красив, каким его породила природа.
Однако все знали, что это всего лишь оболочка. Силы покидали мага с каждым днем на протяжении этого года и сейчас настал тот момент, когда ему нужно было ненадолго уйти в себя. Погрузиться в трехдневный сон, чтобы набраться новых сил и знаний, приобрести терпения в том объеме, в котором оно у него было от рождения, и все – таки попробовать связаться с духом некогда могущественного правителя нечисти, чтобы узнать – вернется ли тот вообще в мир живых или его тело давно пора погрузить под землю и покончить с мукой всех его подчиненных раз и навсегда…
Рыжеволосого вдруг больно кольнуло и он, поморщившись, вдруг поднял голову от своей свечи и увидел, как полупрозрачный силуэт брата, защищенный ореолом их общей энергетики, уходит во тьму леса.
За ним смыкаются костлявые руки деревьев и склоняется листва, как будто бы природа боится, что на этот раз кто – то все – таки сорвется с места и проследует в то царство тайны, дорога в которое открыта лишь одному на этой земле…
***
Но годы мчались. Осень кончалась, наступала зима, после нее приходила весна. Все шло своим чередом: Сергей работал и расширял бизнес, желая, чтобы у дочери было все, чего та захочет, а Саша, взрослея в особняке с слугами и кошкой Люськой, которую отец принес ей в два года, осознавала, что желает только одного – свободы.
До четырнадцати лет она выходила из дома только в лицей, но вскоре и этого лишилась. Сергей, в связи с усилившейся преступностью в их городе, стал категорически против
– Слишком талантливая девочка, – усмехнулась однажды учительница по литературе. – Но ее пора отдавать в социум, – заметила девушка, когда Сергей вышел с ней на улицу. – Иначе вы рискуете потерять ее. Без адаптации в окружающем мире ребенок будет неполноценным…
– Не беспокойтесь, – Сергей посмотрел на собирающую учебники Сашу, – что – нибудь придумаем.
Но годы шли. Саше было шестнадцать, когда в стены дома, где хозяином был всегда Сергей, пришла рыжеволосая незнакомка по имени Ульяна. С ней же, как часть многочисленного багажа, приехала и дочь от первого брака, младше Саши всего на два года. Арина была некрасивой, сухой, какой – то остроугольной в плечах и коленях девочкой, которую впору нужно было отдавать в медицинский университет в качестве наглядного пособия по анорексии.
– Сашенька, познакомься, – сказал в тот день Сергей, чувствуя, как Саша начинает злиться. – Это твоя новая мама. Ульяна. И сестренка Ариша…
– Мне не нужно, – фыркнула девочка, стоя на лестнице и широко расставив ноги. – У меня была мама. Чужой мне не нужно.
– Саша, – протянул неоднозначно Сергей. – Это некультурно. Как ты себя ведешь?
– Я сказала: мне – не нужно. Ты себе их завел, – заметила девушка, выпрямив спину.
Сергею это был верный знак: Саша в ярости. Но пока что у него есть шанс не доводить ситуацию до коллапса. Отец не хотел, чтобы его собственная дочка так отреагировала, но и не желал признавать, что Саша права: он пошел на этот шаг не ради нее, а ради себя.
И лишь поэтому, гордо выйдя вперед, заявил:
– Ульяна будет жить тут. С нами. И будь добра, зови ее «мамой».
– Это нужно еще заслужить, чтобы тебя называли мамой, – заметила Саша холодно, но ее глаза сверкали от ненависти. – И вообще, я журналисток терпеть не могу.
– Замолчи! – вдруг приказала Арина, выступив вперед. – Не смей оскорблять мою мать!
– Ты вообще замолчи, пискля болотная, – вырвалось у Саши. – Не доросла еще так разговаривать.
– Да ты что! – возмутилась Ульяна, подойдя вдруг к Саше.
Сергей ничего не успел сделать, как и Саша. Девушку со всей силы ударили, после чего она упала на ступеньки и, схватившись за балюстрады, подняла свои мутно – синие глаза, похожие на взволнованный бурей океан, на Ульяну.