Чародей поневоле. Возвращение Короля Коболда
Шрифт:
Она подняла взгляд, невинно расширив глаза.
— В обличьи скопы, милорд.
Глаза его распахнулись с почти слышимым щелчком. Он уставился на нее.
— Ведьма? Ты? Но…
— Ты не станешь презирать меня из-за этого, милорд? — обеспокоенно спросила она. — Ты, который и сам чародей?
Его глаза потеряли фокус.
— Как? Чародей? — Он помотал головой, пытаясь прояснить ее. — Э, я хочу сказать… нет, конечно, не стану. Я имел в виду… ну, некоторые из моих наилучших друзей… э…
— Милорд? — Она взглянула ему в лицо. — Здоров
— Кто, я? Конечно, нет! Нет, минутку. — Он остановился и сделал очень глубокий вдох. — Итак, слушай. Ты — ведьма. Так. Подумаешь, эка важность. Меня больше интересует твоя красота, чем твои таланты.
Горящие уголья, там, в ее глазах, готовы были воспламениться, если он подует на них. Он сделал еще один глубокий вдох и призвал свои гормоны к порядку.
— А теперь, давай внесем ясность в один вопрос.
— Да, милорд, — выдохнула она, прильнув к нему.
— Нет, нет! Я имею в виду не это! — Он шагнул назад, выставив перед собой руки, чтобы удержать ее. — Слушай. Единственная причина, по которой ты последовала сюда за мной, заключалась в том, что ты боялась, что я попаду в беду, с которой не смогу управиться, верно?
Она помолчала, свечение в ее глазах медленно угасло под приливом разочарования.
Она опустила взгляд.
— Да, милорд.
То, как она это произнесла, заставило его подумать, что она оставила жутко много недосказанным, но он поспешил со следующим доводом.
— Но теперь ты знаешь, что я чародей, верно?
— Да, милорд. — Он едва мог ее расслышать.
— Значит, ты знаешь, что мне нечего бояться, не так ли? Значит, больше нет нужды следовать за мной, верно?
— Нет, милорд! — Она вскинула лицо, пылая взглядом, затем ее подбородок поднялся немного выше, гордый надменный в своем упрямстве. — Я буду следовать за тобой по-прежнему, Род Гэллоуглас. В мире сем есть чары, о коих ты не ведаешь.
И одним из самых раздражающих в ней качеств, решил Род, было то, что она всегда была столь чертовски права. В этом безумном шиворот-навыворот мире было наверное куда как много «чар», которых он даже вообразить не мог.
Но с другой стороны, кажется, были некоторые, о которых она тоже не знала. Ведьма-любительница, скорее всего, и слишком старая, чтобы вступать в профсоюз — ей, должно быть, почти столько же лет, сколько и Роду. Фактически, ее «колдовство» состояло, кажется, из косметического искусства, способности летать птицей (это еще он не до конца вычислил) и совершенно необычной для женщины смелости.
Так что она права, у нее были веские причины беспокоиться о нем — он еще находится в опасности, но также и она. Нет. Без толку говорить ей, что она не может следовать за ним, она все равно последует. И он выйдет живым, как он всегда выходил из всех передряг, но она будет убита где-нибудь в кювете, где-то по дороге. Или, может быть, настолько свяжет его, что они оба кончат покойниками.
Он мотнул головой из стороны в сторону, энергично ею тряся. Он не мог позволить ей погибнуть. Он должен
Его рот скривился в кислой улыбке.
— Выходит, правда то, что говорят о сельских девушках: дай им миг доброты, и ты никогда от них не избавишься. У тебя, милая, высший класс приставучести.
Она ахнула, отступила от него, лицо ее исказила гримаса боли, а тыльная сторона ладони метнулась к губам. На глаза навернулись слезы, она закусила руку, повернулась и убежала.
Он уставился в пол, прислушиваясь к замирающим рыданиям, чувствуя растущую в нем пустоту.
По тяжелой дубовой двери громыхнул кулак. Род выкарабкался из глубины сна, забарахтался, пытаясь сесть.
Большой Том и деваха лежали, не шевелясь, не сводя глаз с двери. Род хмыкнул, поднимаясь на ноги.
— Не беспокойтесь, — пробурчал он. — Духи не стучатся.
— Эй, менестрель, — грохнул грубый пропитый голос. — Ступай к моему хозяину!
Род натянул камзол и поднял лютню. Он распахнул большую дверь, мотая головой, чтобы избавить ее от остатков скудного сна.
— Ты мог бы, по крайней мере, попробовать быть повеселее в такой час чертова утра? — проворчал он. — И кто именно, черт возьми, твой хозяин?
Тяжелый кулак попал ему ниже уха, заставив его откатиться к стене. Он поборол мгновенный импульс сломать этому типу шею.
Сквозь звон в ушах и шум в голове он расслышал глухой садистский смешок.
— Знай, как разговаривать с высшими, шут. То хорошее правило для мужлана.
Род поднялся, оперевшись руками о стену, и смерил взглядом своего противника. Это был простой солдат, одетый в кожу и кольчугу, которые нуждались в чистке, так же как и сам солдат.
Может быть, он и простолюдин, но у него был далеко не простой случай запаха, и венец всего — халитоз [23] , обязанный, возможно, гнилым зубам, которые он выставлял напоказ в самодовольной ухмылке.
Род вздохнул и выпрямился, решив, что, возможно, лучше будет сыграть свою роль. Фактически, он заслужил удар, потому что выпал из характера своего персонажа. Шут в средневековом обществе канализировал выход эмоций — не только через развлечения, но также создавая мишень для агрессий, становясь их объектом.
23
Халитоз (мед.) — дурной запах изо рта.
— Ладно, — сказал он. — Усвоил. Идем.
На этот раз кулак угодил ему в челюсть. Покатившись от удара, он услышал, как веселый голос прорычал:
— Усвоил, но недостаточно, правило есть обращаться к высшим «мастер».
Род подавил гнев в спокойную, расчетливую ярость и бросился вперед, нанеся три быстрых удара ребром ладони.
— У меня есть еще лучшее правило для солдата, — проинформировал он смятую кучу у своих ног. — Сперва удостоверься, кто есть высший. А теперь веди меня к своему хозяину.