Чародей с гитарой. Том 1

Фостер Алан Дин

Водопад! — вдруг осенило Джон-Тома.

И, бросившись к сундукам, где лежало их имущество, он попытался вспомнить песню, способную даровать им спасение. Чистая и сухая дуара ожидала его руки, чтобы пробудиться под прикосновением, чтобы спеть заклинание.

Перекинув ремень через плечо, он ощутил знакомый вес инструмента.

В последний раз длинные струи серой слизи выстрелили по лодке. Массагнев растянулась почти до предела, но все же этого ей не хватило. Трепеща от разочарования, массивная туша осела на скалы, вулканические кратеры глаз скорбно взирали вслед ускользнувшей

добыче.

Впереди языками жидкого пламени взмывал к своду пещеры туман.

Джон-Том глядел на него, словно зачарованный, и все искал, искал в памяти подходящую песню. Что тут можно спеть? Ясно было, что они приближаются к водопаду, но каким он окажется? Насколько высоким, широким, быстрым?..

В отчаянии он выпалил несколько куплетов из полудюжины песен, как-то связанных с водой, но видимого результата не добился. Курс лодки и скорость не изменились. Даже гничии как будто оставили его. Джон-Том уже успел привыкнуть к тому, что они появляются, стоит ему только прикоснуться к струнам дуары, и их отсутствие испугало юношу.

Впереди теперь оставались лишь клубы тумана. Талея громко ругнулась. С предупреждающим воплем Каз вцепился в поручни, Мадж рухнул на палубу и прикрыл лапами глаза, словно это могло ему помочь.

За спиной Джон-Тома раздавалось негромкое бормотание.

Клотагорб стоял возле руля рядом с несгибаемым Хапли. Короткие руки чародея были подняты вверх, пальцы на левой руке он растопырил, правой же выводил в воздухе круги и невидимые рисунки.

Щелкнув, поднялся парус, хотя ни одна рука не прикоснулась к нему. Ужаснувшийся Пог выпустил расчалку, и ветер подбросил его вверх. Мышу пришлось потрудиться, чтобы вновь опуститься на свой насест. На этот раз он припал к деревяшке всем телом, обнимая ее лапами и крыльями.

Голос Клотагорба сделался властным, истинно чародейским. Ветер бил в лица грубо и бесцеремонно, ничем не напоминая приятное дуновение, сопровождавшее их всю дорогу.

Рев, пронизывавший тело, полностью лишил Джон-Тома слуха. Но глаза еще не отказали ему. Перед ним открылся котел, наполненный туманом и водяной пылью. В воздухе, сливаясь с рекой, плясали частицы воды, юноша хотел было закрыть глаза, но любопытство не позволило ему сделать это. Массагнев теперь не было ни видно, ни слышно.

Впереди возникала резкая грань, за которой был один лишь туман... Край. Лодочка миновала его и... поплыла дальше. Клотагорб все твердил свое заклинание, но даже его пронизывающий голос терялся в грохоте воды. Впрочем, Джон-Тому показалось, что он расслышал часть заклинания, в которой упоминались гидростатика и ровный киль. Лодка плыла в пропитанном влагой воздухе.

С холодной отстраненной заинтересованностью парашютиста, чей парашют не раскрылся, Джон-Том опустил дуару, шагнул к поручням и поглядел за борт.

Водопад опускался на целую тысячу футов. Нет, скорее — на пять тысяч. Трудно было сказать точно: белые струи исчезали в туманных глубинах. Он мог оказаться неглубоким... или доходил до сердца земли, достигая, быть может, самого ада, если не врет название.

Действительно, глубины светились красно-оранжевым пламенем, поднимавшимся от далекого водоворота.

Лодка

продолжала скользить по пустоте, и молодой человек наконец увидел источник грома. Здесь был не один водопад — четыре. Два рушились вниз по правому и левому борту, последний лежал впереди. Потоки эти были столь же широки и многоводны, как и только что пройденный путешественниками. Четыре невероятных каскада грохотали над ямой, наполняя бездонную чашу Адова Водопоя. Потоки эти могли бы иссушить все океаны любой планеты.

Лодка дернулась, все лихорадочно нащупывали опору. Они уже достигли середины Водопоя, где в воздух поднимался столб водяной пыли. Суденышко дважды повернулось вокруг оси, крутнулось еще раз, и центробежная сила выбросила его наружу. Лодка плыла над пропастью.

Дальний водопад приближался. Нос судна соприкоснулся с водой, киль погрузился в поток. Теперь они шли против течения. Ветер дул в корму. Парус затрепетал и наполнился — впервые с тех пор, как вступили они в Горло Земное.

Клотагорб, отшатнувшись, привалился к поручням, уронил руки и умолк. Лодка замедлила ход. Жуткий затянувшийся миг... Джон-Том боялся, что быстрое течение все-таки осилит ветер. Но умение Хапли в конце концов позволило им продолжать путь.

Скорость медленно возрастала... Наконец вселяющий трепет рев превратился в слабый далекий рокот. Они плыли против течения, и ветер подгонял лодку. Стены пещеры покрывали все те же светящиеся наросты. Путники плыли по подземной пещере, ничем не отличающейся от той, что привела их к Адову Водопою.

В порыве эмоций Джон-Том перегнулся через поручни и поглядел за корму. Даже дымка над водопадами давно растаяла вдали. Вселяющие ужас чада Массагнев остались позади. Они не сумели догнать беглецов. Никогда теперь Массагнев не пошлет своих бледных отпрысков возмущать сны путешественников. Пережив ужас в пещере, они приобрели иммунитет к кошмарам. Встреча с Массагнев стала прививкой от ночных страхов. Того, кто видел саму Родительницу Кошмаров, ее отпрыскам не смутить.

Клотагорб опустился на палубу. Он сидел, потирая правое запястье, и бормотал, ни к кому в общем-то не обращаясь:

— Не в форме я, ох, не в форме.

Внимание чародея привлекла мачта. Пог, словно лентой, своим телом обмотал расчалку. Теперь мыш медленно отматывался. Мелкая дрожь отпустила его, и он ворчливо зашептал:

— Мазь нужна, Мастер? Можед, дать растирания и бальзам для руки, а од головы — голубую пилюлю?

— Все в порядке? — Джон-Том с восхищением поглядел на отдыхающего чародея.

— Еще чуть-чуть — и все будет в порядке, мой мальчик. — Волшебник осевшим голосом обратился к фамулусу: — Пожалуй, мазь. От головы таблетку не надо, дай зеленую — от горла. Пять минут возглашал заклинания. — Тяжело вздохнув, Клотагорб перевел взгляд на Джон-Тома.

— Имей в виду, мой мальчик, что самой страшной опасностью для волшебника является не недостаток знаний, не приход старости, даже не моя нынешняя забывчивость, а ларингит.

Все вокруг радостно зашевелились — за исключением невозмутимого Хапли. Лодочник оставался на своем посту, бдительно следя за течением.