Чародей с гитарой. Том 1
Шрифт:
— В последний раз, когда вы просили меня о пустяковой услуге, на чаше весов оказалась судьба цивилизации.
— Ну, а сейчас на чаше весов только моя судьба. — Голос чародея понизился до горестного шепота. — Или ты желаешь моей смерти? А? Желаешь?
— Нет, — ответил Джон-Том, — не желаю.
— Разумеется, не желаешь. Ибо только мне под силу придумать сложное и опасное заклинание, необходимое для твоего возвращения в родной мир. В твоих интересах позаботиться о моем здоровье.
— Верно, верно. И ни к чему так напирать на это.
— Тем паче, — поспешил развить успех
— Что? — Джон-Том аж подпрыгнул. — Клотагорб, какую бы дрянь вы ни подцепили, я тут совершенно ни при чем.
— У этого недомогания много причин, и одна из них — ужасающие условия моего существования.
Джон-Том нахмурился и оперся на длинный посох из таранного дерева.
— Боже! Да о чем это вы?
— С того самого дня, когда мы вернулись, одержав победу у Врат Джо-Трума, жизнь моя — бесконечная литания убожества и печали. А все оттого, что ты превратил моего грубоватого, но верного ученика Пога в феникса. После чего он бросил службу ради сомнительных благ семейной жизни со своей возлюбленной соколихой.
— Разве по моей вине вы не сумели его вернуть? Впрочем, чему тут удивляться? Все знают, как вы изводили бедняжку Пога.
— Я его не изводил, — возразил волшебник, — а наставлял, как подобает мастеру. Допустим, время от времени приходилось его воспитывать, но за это ему следует пенять на собственную лень и несообразительность. Мое обращение с Погом никогда не выходило за рамки учебной программы. — Клотагорб поправил новые очки.
— О ваших методах обучения Пог разблаговестил по всему Колоколесью. Но, как я слышал, новичок, которого вы в конце концов взяли на его место, оказался толковым учеником.
— Ха! Это всего лишь наглядный пример того, как опасно при найме работников чересчур доверять анкетам. Но теперь ничего не попишешь. Я принял его в ученики и привязался к нему, как и он ко мне.
— Чем же вы недовольны, старина? Полагаю, он весьма одарен.
— Одарен, мой мальчик. И прилежанием, и сметливостью, и тягой к знаниям.
— Звучит неплохо.
— К прискорбию моему, у него небольшая проблема.
— Какая?
Ответ Клотагорба был прерван громким невнятным проклятием, донесшимся слева — из соседней комнаты. Колдун печально указал головой на арку в стене.
— Да ты сам погляди, дружок, и поймешь, отчего моя жизнь обернулась сплошной чередой огорчений.
Пожав плечами, Джон-Том направился к арке. Чтобы не ушибиться, ему пришлось низко наклонить голову. Он настолько превосходил ростом обитателей этого мира, что испытывал из-за этого немало неудобств.
Раздался треск, затем шепелявый голос выкрикнул новое ругательство. Опасливо выставив перед собой посох, Джон-Том вошел в кладовку.
Вместительностью она не уступала ни Клотагорбовой спальне, ни прочим помещениям, которые каким-то немыслимым образом ухитрялись сосуществовать в стволе древнего дуба. Повсюду на полках и верстаках аккуратными рядами стояли горшки, жестянки, шкатулки и колбы со зловонными снадобьями. Осколки полудюжины склянок усеивали пол.
Посреди кладовки стоял, точнее, балансировал, Сорбл, новый подмастерье Клотагорба, — молодой филин
Приметив Джон-Тома, ученик гостеприимно помахал и ткнулся клювом в пол. Пока он пытался встать с помощью гибких кончиков крыльев, Джон-Том разглядел его желтые глаза, жутко испещренные багровыми прожилками.
— Здорово, Сорбл. Узнаешь?
Филин кое-как встал на ноги и замахал крыльями в поисках опоры. Утвердившись наконец возле верстака, он покосился на гостя и отозвался густым басом:
— Ну конечно, ужнаю. Ты... Ты чудо-перец... Или чудо в перьях...
— Чаропевец, — подсказал Джон-Том.
— Вот я и говорю. Нашколько мне ижвештно, ты иж иного мира, к которому хожаин обратилша жа помощью в борьбе против Бровеносной породы.
— Хозяину нездоровится. — Джон-Том прислонил посох к стене. — Да и ты неважно выглядишь.
— Кто-о-о, я?! — возмущенно воскликнул филин и отошел от верстака, почти не шатаясь. — Шпашибо, я прекрашно шебя чувштвую. — Он оглянулся на верстак. — Я прошто ищу одну шкляночку.
— Которую?
— Беж этикетки. — Сорбл заговорщицки подмигнул огромным, налитым кровью глазом. — Шелительный бальжам. Не для его древношти. Моя шобштвенная шкляночка. — Голос его вдруг зазвучал враждебно. — Нектар.
— Нектар? А я-то думал, совы любят мышей.
— Что? — взъярился подмастерье, и Джон-Том мысленно дал себе подзатыльник — нельзя ни на миг забывать, где ты находишься. Здешние грызуны так же разумны и полноправны, как и все остальные жители этого мира. — Да пошмей я шклевать хоть кушочек мыши, ее шородичи шражу явятша шуда и вждернут меня. И я доштанущь ящеркам да жмеенышам. Пошлушай, — произнес он мягче, — к этому волшебнику очень нелегко притеретьша. То и дело требуетша шмажка.
— То-то я гляжу, ты уже вмазал, — гадливо произнес Джон-Том. — Смотри, не ровен час, мозги через задницу выскользнут. т Чепуха! Я полноштью владею шобой. — Сорбл повернулся, проковылял к верстаку, склонился и с минуту изучал его поверхность глазами, способными разглядеть муравья за сотню ярдов. Впрочем, сейчас эти гигантские зрачки трудились отнюдь не на пределе своих возможностей.
Укоризненно покачав головой, Джон-Том вернулся в спальню чародея.
— Ну-с? — со значением произнес Клотагорб. — Каково впечатление от нового подмастерья?
— Кажется, я понимаю, к чему вы клоните. Я не заметил у Сорбла ни одного из упомянутых вами качеств. И готов дать голову на отсечение, что он под градусом.
— В самом деле? — сухо спросил Клотагорб. — До чего же ты наблюдателен, мой мальчик! Мы еще сделаем из тебя настоящего чаропевца. Да будет тебе известно, Сорбл почти не просыхает. Везет же мне на многообещающих учеников, на потенциально толковых помощников. К несчастью, Сорбл при всех его достоинствах, еще и бражник. Доводилось ли тебе слышать о том, что я приказал ему ездить в город за припасами в наемной повозке, ибо всякий раз, когда он пробует лететь, это кончается ударом головой о дерево, и крестьяне привозят его обратно на телеге? В состоянии ли ты вообразить, как это раздражает величайшего из магов мира?