Чарующие сны
Шрифт:
Заглянул Петров.
– Что вы там смеялись?
– Да не мы, а этот карлик-Волков. Ему палец покажи – ржет. Мне уже перед людьми неудобно.
– Понятно. – Миша сел на диван. – Устал я. Все бумаги пишу, уже в глазах рябит. Ты посчитай – у меня сорок «глухарей», если в каждое дело хотя бы по две справки сунуть, получается восемьдесят страниц. Так роман можно написать.
– А ты, как Волков, делай. Этот хохотун из дел «куклы» творит, лишь бы потолще были. Все равно их никто не читает.
– А где бумаги столько взять чистой?
– А кто тебе сказал, что
– Оригинал. Надо будет тоже что-нибудь такое раздобыть. Поговорю с женой, она в роддоме работает, может «Памятку молодой матери» принесет?
– Тоже неплохо. Главное – творческий подход.
– А ты-то о чем горюешь?
– Да все с Воробьем не могу разобраться. Там нехорошая картина выплывает. Эта убитая мадам занималась непотребными вещами – заменяла лекарства с содержанием наркотиков на обычный димедрол и колола старухам.
– Ну и что? Это вовсе не говорит о том, что Воробей не мог ее задушить. А, извини меня, лекарства, думаю, не одна она заменяет.
– Это все верно. Но у нее есть подружка – некая Мали-нина Рита, которая накануне убийства Ковалевской резко исчезает с горизонта, никому ничего не объясняя.
– Да брось ты. Может хахаля нашла, а ты сразу начинаешь версии творить.
Кивинов пощелкал ручкой.
– И все же я бы очень хотел встретиться с этим хахалем. Я знаю Воробья, у него кишка тонка человека убить.
– А что, есть наметки на этого Малининского дружка?
– Только имя, и то неточное. То ли Артур, то ли Альберт. И больше ничего.
– Да, трудновато. Нет, если постараться, то найти можно всегда, только знать бы, что не пустышка. Я вон, помню, команду вычислил. Никаких зацепок. Мужика ограбили в квартире. Все в масках, попробуй найди. А потерпевший, когда его архаровцы эти вязали, возьми да цапни одного за палец. Больно, до крови. Я и смекнул, что пальчик-то загноится, и товарищ в маске придет в травмпункт, но уже без маски. Отстучал телетайп на весь город, что если куда поступит телефонограмма из травмпункта о ранениях пальцев, сроч-ненько дать нам знать, И точно ведь, потащился этот клоун в травму. Пальчик заболел у мальчонки. Нам сообщили, мы его и хапнули. А дома вещички нашли. Ты тогда болел. Я к чему это: что, может быть, и в твоем варианте зацепочка есть. Главное – прямолинейно, схематично не думать. Попробуй откуда-нибудь сбоку подлезть.
– Легко сказать. Альберт-Артур и все.
– А может не все? Вот прикинь-ка…
Инга сидела на диване. Альберт, не снимая пальто, стоял перед ней.
– Альбертик, ну что же это такое, а? Прости меня. Боже, да о чем я? Я не виновата, правда. Все так неожиданно, у меня живот до сих пор не проходит.
– Ты запомнила его?
– Нет. Темно было. – Инга вытерла платочком глаза и поплотнее завернулась в накинутый на плечи халат.
– Да, весело. Ты очень подвела меня. Хуже всего, что у меня сейчас нет денег, а возвращать их надо, иначе мне – вилы. Мало того, за то, что я вовремя их не отдал, мне врубили «счетчик».
– Примерно.
– А я не примерно. И как-то не хочется из-за этих денег голову терять. В прямом смысле.
– Альберт, что же делать?
Альберт достал пачку сигарет и закурил. Затем внимательным взглядом посмотрел на Ингу.
– А может не так все было, девочка?
Инга вздрогнула.
– Господи, да не не нужны мне эти деньги. Зачем?
Альберт продолжал смотреть на Ингу.
– Хорошо. Деньги надо вернуть. Но пока я не знаю как. Кое-что я смогу продать. Кое-где перезанять. Но и тебе придется часть найти.
– Конечно. Я домой напишу, мама соберет сколько сможет.
– Это несерьезно и долго. А с каждым днем сумма возрастает.
– А может подруги выручат? – спросила Инга, хотя и сама не верила, что кто-то даст ей в долг.
– Попробуй спросить. И вот еще. Ты учишься? Надо будет на время с учебой распроститься и устроиться на работу.
– Бросить институт?
– Возьми академку.
– А куда я устроюсь? У меня ни знакомых в городе, ни профессии. Кто меня возьмет?
– Я найду тебе работу. По возможности, денежную. Пока не могу сказать где, но кое-какие наметки у меня есть. Деньги будешь отдавать мне. В течение месяца я рассчитаюсь с долгом, и ты будешь должна только мне. Ясно?
– Да, да, Альбертик, я же все понимаю.
– И не называй меня Альбертиком.
– Хорошо.
– Значит так. Завтра я заеду и поговорим о работе уже более подробно. Думаю, за сегодня я что-нибудь подберу.
Он застегнул пальто, поправил укладку и пошел к двери. На пороге он обернулся и еще раз посмотрел на Ингу.
– И давай договоримся без глупостей. И, пожалуй, вот еще что.
Он вернулся к столу, вырвал из тетрадки чистый лист, достал ручку и протянул ее Инге.
– Напиши расписку. Пока на три миллиона.
– Ты думаешь, я тебя обману?
– Меня очень многие обманывали, так что, извини, привычка. Бери.
Инга безропотно взяла ручку.
– Что писать?
– Я же сказал, расписку. В произвольной форме. Такая-то такая-то должна в трехмесячный срок вернуть знакомому по имени Альберт три миллиона рублей. Число и подпись.
– Но это же нереально!
– У тебя нет выбора. И потом это моя забота найти тебе работу, потому что в случившемся виноват я сам, доверив тебе деньги.
Последняя фраза немного успокоила Ингу, и она написала расписку. Альберт свернул листок и убрал в пальто.
– И поменьше болтай, – выходя из комнаты, напоследок произнес он.
Начальнику отдела внутренних расследований ГУВД г. Санкт-Петербурга полковнику милиции Чеснокову
РАПОРТ
Докладываю, что в ходе работы по делу «Твин-Фикс» мной произведен оперативный осмотр кабинета оперуполномоченного УР 85 отделения милиции Петрова-Соловьева. Осмотр был произведен под видом заявителя, у которого украли кошелек. В момент, когда Петров был вызван из кабинета к городскому телефону, находившемуся в дежурной части (вызов осуществил сотрудник нашего отдела), мной был осмотрен стол проверяемого.