Чарующий вальс
Шрифт:
На нем был голубой бархатный халат, волосы тщательно причесаны, а по его оживленному виду трудно было предположить, что он когда-либо спит.
— Мне доложили, что меня срочно желает видеть графиня Ванда Шонберн, не по этой ли причине? — улыбаясь, намекнул он на их долгий поцелуй.
Вспыхнув, Ванда склонилась в глубоком реверансе.
— Простите, мы не слышали, как вы вошли, — воскликнула она.
— Любовь глуха и скорее всего слепа, — пробормотал князь и взглянул на Ричарда.
— Ричард
Князь протянул ему руку.
— Я знал вашего отца, когда он был в Париже, — сказал он и обратился к Ванде: — Так что же вы хотели мне сообщить? Или мне угадать самому?
— Мы пришли сказать, что собираемся обвенчаться сегодня, — сказала Ванда. — Но я хотела, чтобы вы первым узнали об этом. И хотела, чтобы вы познакомились с Ричардом.
— Обвенчаться? — Князь нахмурился.
— Да, — быстро ответила Ванда. — Я люблю его, а Ричард любит меня, но он считает очень важным, чтобы мы обвенчались именно сегодня… сразу же. Видите ли, нам необходимо уехать из Вены.
— На самом деле? Вот так новость! Молодой человек, может быть, вы объясните мне что-нибудь?
— Ваша светлость, мне бы хотелось это сделать с глазу на глаз…
— Нет! — запротестовала Ванда, — Я знаю, вы хотите пощадить меня, не ставить в неловкое положение из-за того, что случилось во дворце графа Разумовского. Но мне нечего стыдиться, и я хочу, чтобы князь знал обо всем!
Она прижалась к Ричарду, и он, улыбнувшись, сказал:
— Что ж, давайте вместе расскажем князю обо всем, — и несколько вызывающе взглянул на князя.
Меттерних внимательно посмотрел на них.
— Думаю, рассказ будет долгим, так что давайте присядем, — предложил он.
Они прошли к камину. Князь занял кресло с высокой спинкой, а Ванда и Ричард устроились напротив него на диване, обшитом золотой парчой. Ричард начал рассказ с первой минуты их знакомства в Хофбурге. Затем изложил всю историю: как он играл роль царя, как он полюбил Ванду и как Екатерина узнала, что Ванда работает на князя. Он рассказал, что случилось во дворце графа Разумовского, о том, что они остались у баронессы Валузен, о том, что случилось вчера вечером, о похищении Ванды Волконским, о погоне и спасении Ванды.
Он говорил просто и сдержанно, и, пока он рассказывал, князь не спускал с него глаз.
— Это все, ваша светлость, — закончил Ричард. — Поэтому я решил: единственное, что мы можем сделать, — обвенчаться сегодня и покинуть Вену. Когда Ванда станет моей женой, я буду иметь право защищать ее. Но я не настолько глуп, чтобы не понимать, что у меня теперь два жестоких врага, и собираюсь сегодня вечером выехать в Брюссель, где попытаюсь получить помощь британского посла.
— Так вас выслали из Англии?
— Да, выслали! —
— Что же произошло?
Ричард в двух словах объяснил суть дела.
— Я знаю вашего кузена, — сказал князь. — Дуэлянтство у него действительно в крови.
— В то время мне ничего не оставалось делать, как принять его условия, — сказал Ричард.
— Вероятно, вы поступили правильно, — согласился князь. — В тех обстоятельствах выбора у вас не было. Но я вынужден задать вопрос: как вы собираетесь содержать жену?
— Скажу честно: не знаю, — ответил Ричард. — Надеюсь только на судьбу.
— А если она не улыбнется вам? — спросил Меттерних.
И так как Ричард молчал, Ванда бросилась к князю.
— Мы что-нибудь придумаем!.. Мы должны пожениться!.. Я люблю Ричарда и больше всего на свете хочу быть его женой! Благословите нас, пожалуйста!
— А если я откажу в благословении?
— Нет! Вы не сможете поступить так жестоко. Теперь, когда он рассказал вам все, вы должны понять, что мы, значим друг для друга.
— Это все прекрасно, — жестко сказал князь. — Но где вы будете жить, что есть и пить?
— Когда мы приедем в Брюссель, Ричард найдет какую-нибудь работу.
— Ричард, как и я, знает, что джентльмен, воспитанный быть джентльменом, вряд ли сможет работать, — заметил князь.
— Неважно, будет у меня работа или нет! — воскликнул Ричард. — Я женюсь на Ванде сегодня!
Глаза мужчин встретились.
— Я не позволю вам этого!
— А вы имеете право запретить мне?
— Думаю, да, — медленно ответил Меттерних.
— Нет! Нет, вы не можете быть таким жестоким! — вмешалась Ванда, схватив руку князя. — Разве вы не любили по-настоящему? Неужели вы не понимаете нас?
Она замолчала, но князь по-прежнему не смотрел на нее. И вдруг она сказала:
— Вы любили мою мать. Я знаю это. И знаю, что и она любила вас. Я не понимала, что это значит, пока не приехала в Вену. Я слышала разговоры… Видела, как смотрела на меня баронесса, ее странные отрывочные слова… и тогда… я поняла!
Князь повернулся в ее сторону.
— И что же вы поняли?
— Я поняла… или я думаю, что поняла… — Ванда споткнулась. — Я появилась на свет потому, что моя мать и вы очень любили друг друга. Я права?
Она дрожала от собственной отваги. Она боялась ошибиться. Князь приподнял ее подбородок, и синева одних глаз встретила синеву других.
— Да, вы правы… дочь моя.
— Я рада… я так рада! Я думала, что это так, но мне казалось самонадеянным даже мечтать об этом. Но теперь вы сказали мне. Я горжусь!.. Я так горжусь, что могу назвать вас своим отцом!