Чары Мареллы
Шрифт:
– Да, папа.
– И я имел возможность выбирать. И знаешь, почему мы до сих пор живем с твоей матерью, и при этом счастливы?
– Да, папа.
– Вот именно! Потому что она не была для меня последним шансом. А в твоем случае любая, кто согласится пойти с тобой на свидание, автоматически попадает в зону риска – невозможно, ухватившись за соломинку, построить плот. С ее помощью можно только до берега добраться! Да и то вряд ли.
Этот старый философ в майке-алкоголичке и трениках с вытянутыми коленками действительно кое-что соображал в жизни. Глядя на него, Карл был вынужден признать, что тот живет так, как хочет, и даже сомнительная манера одеваться соответствовала его представлению
– А ты? Что мешает тебе оставаться самим собой?
– Да я вроде такой, как есть. – Дубинин провел рукой изящную линию вдоль собственного тела: мол, любуйся мной полностью. – Что тебя во мне не устраивает? Работой обеспечен, жилплощадью – тоже. Или ты забыл, как вы загнали свою квартиру и переехали ко мне? Как ты тогда сказал? Пока не подвернется что-нибудь подходящее, так вроде? Не напомнишь, сколько лет назад это было?
– Я вообще не понимаю, в кого ты такой. Не мужчина, а тряпка. Тьфу, – плюнул отец и с раздраженным видом вышел из комнаты, избежав, таким образом, неудобной для себя темы разговора.
Карл улыбнулся, смакуя эту маленькую победу, – прежде ему никогда не удавалось вывести старика из себя. Впрочем, несмотря на все это, он прекрасно понимал, что его неудачи на любовном фронте никак не связаны ни с родителями, ни с маленькой зарплатой. Все дело было в нем самом. Женщины чувствовали сильных мужчин и тянулись к ним. С ним все было иначе. Он просто никогда не умел быть гарантом чего бы то ни было – даже для себя.
– Извините. – Девушка-подросток, уткнувшись в электронный девайс, налетела на него сзади так неожиданно, что он едва не потерял равновесие и не угодил под колеса проезжающего мимо такси. – Вы в порядке?
– Хм… – Карл оглядел себя с ног до головы, словно желая убедиться в том, что все его части на месте, и улыбнулся. – Да, кажется, все в порядке. Пожалуйста, будьте осторожнее.
– Конечно, – весело кивнула та. – Всего хорошего!
Девушка уже давно скрылась из виду, а Дубинин все смотрел ей вслед. Странно, но столкновение с этим беспощадно жизнерадостным существом повлияло на него так, что вдруг и его жизнь стала казаться не такой уж бессмысленной и скучной. Прищурившись и прикрывая глаза ладонью, журналист посмотрел на небо, ожидая увидеть там то, что в детстве наполняло его счастьем, но нет – городской воздух успешно заменял голубой цвет серым, и солнце даже не пыталось это исправить.
Очередной приступ меланхолии, который уже готов был завладеть им полностью, прервал внезапно заверещавший мобильник. С недовольным видом достав из кармана телефон, Карл нахмурился: номер был ему совершенно не знаком. Тем не менее, вспомнив, что его рабочий день еще не закончился, он нажал на кнопку ответа:
– Слушаю.
– Месье де Бо? – В трубке раздался дребезжащий старушечий голос.
– Дубинин, – поправил он раздраженно, так как не любил, когда кто-либо коверкал его и без того не самую серьезную фамилию. – Карл Дубинин. Чем могу помочь вам?
– О, простите. – В голосе послышалось такое искреннее сожаление, что журналист почему-то почувствовал себя виноватым. – Мне ваш телефон дали в редакции и посоветовали связаться с вами лично, если вы не позвоните мне в течение двух часов. Я честно подождала сто двадцать минут, и вот – я вам звоню. Меня зовут Мария Степановна Мартынова. Наверное, вам говорили обо мне.
Говорить-то говорили, подумал Карл, но что с того? Мартынова – интересная фамилия, убийственно знаковая. Карл любил знаки и всегда следовал им. Старуха еще что-то рассказывала, но журналист уже мысленно согласился встретиться с ней, хотя раньше планировал ограничиться разговором по телефону.
– Да, да, конечно, я обязательно подъеду. – Карл быстро достал блокнот и маленький
Отключившись, он снова взглянул на небо, и оно показалось ему не таким уж и грязным. И если птицы, сидевшие на проводах, еще несколько минут назад не вызывали в нем ничего, кроме тоски и раздражения, то теперь они выглядели даже немного милыми.
«Если бы она еще и родственницей того самого Мартынова оказалась, то было бы совсем хорошо», – подумал Карл, но тут же усмехнулся и пожал плечами: надеяться на такое совпадение было глупо. Решив, что прогулка пойдет ему на пользу, он зашагал в сторону спальных районов, где, судя по адресу, обитала тема его будущей статьи.
Здание было обшарпанным снаружи и скрипучим внутри – Дубинин удивился тому, что еще где-то сохранились деревянные лестницы с резными перилами, покрытыми таким бессмысленным количеством слоев краски, что угадать под ними первоначальный узор не представлялось никакой возможности.
Дверной звонок присутствовал, судя по всему, только для вида – он был едва ли не ровесником самого здания. Вежливо постучав костяшками пальцев по деревянной поверхности двери три раза, Карл огляделся и заметил участок перил, свободный от краски, – вероятно, она отвалилась, не выдержав собственного веса. С интересом рассматривая чудесную резьбу, он услышал, как щелкнул замок, обернулся и увидел хозяйку квартиры, предполагаемую родственницу того самого… Ну, вы поняли. Поздоровавшись, журналист закашлялся, чтобы скрыть улыбку, – ему пришло в голову, что Мария Степановна вполне могла лицезреть Лермонтова вживую. Однако, несмотря на поразительно преклонный возраст, обладательница знаменитой фамилии имела гордую осанку и держала себя с достоинством и даже какой-то архаичной высокомерностью, которая, впрочем, шла ей.
– То, что вы сейчас рассматривали, когда-то являлось частью целого калейдоскопа герметической символики…
Карл уловил в надтреснутом голосе как сожаление, так и нотки гордости.
– Вы как-то причастны к его созданию? – еще раз определив возраст хозяйки как «старая, как бивень мамонта», журналист постарался говорить громче.
– Молодой человек, вам совсем не обязательно кричать. Я, может быть, и стара, но не глуха. – Женщина жестом пригласила гостя войти и, пока он разувался, ответила на его вопрос: – Нет, конечно, он появился задолго до того, как я сюда въехала. Возможно, его привезли откуда-то, поскольку мне сложно представить, чтобы кто-нибудь из местных мастеров обладал такими глубокими познаниями в этой науке. Даже я не успела расшифровать все символы, изображенные здесь, а ведь кое-какими знаниями я все же обладаю. Но это уже не имеет смысла. Вы сами видели, в каком плачевном состоянии здесь все находится.
– Как же коммунальные службы? – Дубинин спросил скорее автоматически, поскольку внешний вид квартиры Марии Степановны заинтересовал его гораздо больше каких бы то ни было псевдонаучных знаков.
– А кто это сделал, по-вашему? – хрипло рассмеялась старуха. – Это же вредители чистейшей воды. Правда, на них и обижаться-то бессмысленно, хотя бы потому, что они на самом деле стараются. Вот уж правду говорят: заставь дурака Богу молиться… Прости, Господи.
Кивая и периодически вставляя какие-то сочувствующие реплики, Карл тем временем рассматривал место, в которое попал. Все помещение было заставлено старинными вещами – то, что это именно антиквариат, а не барахло, было понятно с первого взгляда: Дубинин, имевший определенное представление об этом замкнутом мирке коллекционеров, мысленно присвистнул от удивления, увидев на стене мастерски выполненный профиль пожилого мужчины.