Чары, путы и кровные узы
Шрифт:
— А я тебе, что сказала по этому поводу?
Алевтина молчала.
— Значит так, дорогая моя дочь, этот поступок я расцениваю как предательство. А предателей я презираю, ты слышишь меня? Ты меня очень сильно разочаровала. Убирайся в свою комнату, ты наказана до конца жизни. Сиди там и думай на тему «Несостоявшиеся планы на день рождения вследствие дурного поведения и непослушания». Надеюсь, ты понимаешь, что нового девайса тебе не видать, как своих ушей. Учитывая то, что свой айфон ты потеряла, делай выводы сама. Все, свободна.
Аля убежала прочь,
— Зря ты так с ней, Наташ. Она просто еще молоденькая и много чего не понимает. Ты сегодня разрушила ее идеальный мир.
— И правильно сделала. Теперь она будет понимать то, что нельзя совать свой нос, куда не просили. Как и то, что мир не идеален.
— Про день рождения…. — Осторожно начал муж. — Ты же пошутила?
— Нет. — Хмыкнув ответила она.
— Наташ…. — Умоляющим тоном не сдавался Аркадий.
Женщина выдохнула и поставила бокал на журнальный столик у кресла.
— Я подумаю. Но прежде ей нужно извиниться и покаяться.
— Думаю, она так и сделает. — Поспешил убедить ее муж. И Наталья не сомневалась в его словах. Она давно поняла, что муж и дочь вступили в сговор. Но здесь она была не властна. Эти отношения были единственным аспектом ее жизни, на который она не могла повлиять.
Аля плакала всю ночь.
Мама никогда раньше не поднимала на нее руку. На нее даже папа никогда руки не поднял. Даже по попе в детстве ладонью не шлепал, а она…. Было больно и ужасно обидно. Ведь она хотела, как лучше. Она думала, мама ей спасибо скажет за то, что она не допустила свершения такой ужасной, непоправимой ошибки, а в результате?
И это — ее мама? Разве это ее мама? Неужели, она на самом деле не планировала извещать сестру о смерти бабушки? Не может быть! У Али не было ни брата, ни сестры, но она была достаточно сообразительной девушкой для того, чтоб представить себе, каково это. И перед глазами ее был пример Маруси и Егора. Уж как бы они не ругались, что бы ни случилось, но трудности только сплачивали их.
Перед сном к ней зашел папа. Он принес ей бутерброд, чашку чая и попытался успокоить. Он много говорил ей о характере мамы, о событиях, на которые она не должна была пытаться повлиять. Но девушка не слушала. Все то, за что она с радостью ухватилась еще вчера, теперь пролетало мимо, не достигая цели. Ей больше не нужны были оправдания поступкам матери, образ, представший перед ней сегодня, слишком глубоко врезался в ее сознание. Аля была в шоке, она не узнала свою маму в этой черствой, холодной и жестокой женщине. Она чувствовала себя в ловушке, бессильной что-либо изменить, и ей было очень плохо.
Все же слова отца она уяснила — с матерью надо мириться. Сейчас она слишком зависима от нее.
Что ж, ладно. Она сделает то, о чем говорил ей отец, но уже никогда больше не будет так относиться к маме, как раньше. Она вспоминала всю свою жизнь и отчетливо
Перед сном ей позвонил Егор на домашний телефон, и она долго жаловалась ему на свои беды. Егор успокоил ее, пообещав, что завтра непременно уговорит Наталью Андреевну отменить наказания, и сам на день рождения подарит ей телефон. Может не такой, как она хотела, но без связи ее точно не оставит. И тогда Аля поняла, что Егор — ее единственный шанс вырваться из-под опеки и тирании ее матери.
Осталось потерпеть всего год, а потом они с Егором уедут в другой город и никогда не вернутся. С этой мыслью девушка уснула, а на следующий день попросила у матери прощения за необдуманный поступок, пообещав, что больше этого никогда не повторится. Мама улыбнулась, призналась, что погорячилась из-за нервного напряжения последних дней, извинилась за пощечину, поцеловала. Но девушка чувствовала, что нечто в ее душе изменилось необратимо и ничего уже не будет, как раньше.
Глава 2
Дура чокнутая!
Абсолютно невменяемая девица!
И… что все это значит?
Богдан растерянно вертел в руках розовый бабский телефон.
Что он вообще сейчас должен был с ним делать? Зачем он ему?
Парень уже замахнулся рукой в сторону мусорной корзины, но все же передумал.
— Ромыч? — Позвал он друга. — Слышь, у тебя номер препода есть? Андрея Анатольевича….
— Есть. — К нему подошел друг, замешкавшийся в сторонке в тот момент, когда безумная телка налетела на него. — Тебе зачем?
— Надо. — Богдан полез в карман джинсов за дежурным средством связи — стареньким, потертым сотовым, времен начала века. — Продиктуй.
— Это чей? — Ромка кивнул на айфон.
— Нашел. — Не вдаваясь в подробности, ответил парень. — Диктуй, давай номер, у меня онлайн-консультация срывается.
Богдан не успел набрать номер, когда розовый айфон разразился попсовой песней, а на дисплее его высветилась какая-то рыжая девица с буферами. Не всегда буфера девиц помещались в фото на звонок. У этой поместились. И как же ей бедной пришлось изогнуться для этого. Богдан никогда не понимал девиц, кривляющихся на фотографиях. Взять хоть этот дакфэйс…. Каждая вторая выпячивает губы, не понимая, насколько нелепо выглядит….
— Ого! — Ромка прилип глазами к дисплею. — Классные сиськи! Ну-ка, дай, — он протянул руку за телефоном, — давай-давай, я отвечу, у тебя же там что-то срывалось вроде.
— Держи, Ромео, — Богдан протянул другу телефон, — только вернуть не забудь.
— О`кей, — кивнул тот, нажимая на прием и уже в трубку пропел, — аллоу. Нет, это не Вася. Девушка, что вы шепчете, говорите громче. Что? На зачете? Что подсказать? А — знаю-знаю…. Тогда слушайте и записывайте, но знайте — с вас свидание.