Чары, путы и кровные узы
Шрифт:
— Нет….
— Да мне на нее плевать было всегда с высокой колокольни. Я даже не помню, как предложил ей распечататься сперва. Сказал, скорее всего, чтоб она отвязалась, я же не знал, что она буквально все воспримет. Думал — обидится и отвалит. Да и потом, это было ее решение, причем тут я? Но ты…. Ты — моя малышка…. Как ты могла подумать, что я смогу поступить так с тобой? Неужели ты думаешь, я сам бы не справился? И что теперь делать?
Он, наконец, повернулся и посмотрел на нее. Караля сидела, опустив глаза, всем своим видом демонстрируя вину и раскаяние. А он так жалел, что
Повинуясь внезапному порыву и желанию прикоснуться к ней, он вдруг порывисто обнял девушку, прижал к своей груди и поцеловав макушку прошептал:
— Мне нужно ехать, малышка. Здесь мне делать больше нечего. Но сначала я оторву твоему приятелю все, что он плохо держит в штанах…. И голову заодно.
Разжав объятия, резко поднялся с дивана, но Аля вцепилась в его руку.
— Бо, — она подняла на него мокрое от слез лицо, — пожалуйста…. Я пошутила!
— Ну да….
— Клянусь тебе, Богдан!
Он недоверчиво посмотрел на нее — за несколько секунд он успел поверить ее словам, но попытки вырвать руку из захвата ее пальчиков, тем не менее, оставил.
— Ну не веришь, так проверь! — Пылко выкрикнула Аля. — Выбесил ты меня вчера, вот я и…. прости, я не думала, что ты так отреагируешь.
— Вот уж правда — удивительная реакция. А как я должен был, по-твоему, отреагировать?
— Бо, я не думала, что ты поверишь. Неужели ты считаешь, я способна на предательство? Богдан! — она вдруг повисла на его шее, прижавшись к нему так близко, и обняла его так крепко, словно пыталась удержать рядом. Словно он так и не передумал уезжать.
— Je t'aime. Je te veux. Je n'ai plus peur (фран. — Я люблю тебя. Я хочу тебя. Я больше не боюсь). — Пролепетала, глядя в его глаза.
Богдан ни черта не понял из того что она сказала, но почувствовал смысл завораживающих его своим звучанием слов, безошибочно. Уж слишком красноречиво Караля к нему прижималась, слишком пронзительно в глаза его смотрела. И дышала так, словно задыхалась.
А когда он впился в ее губы, застонала от удовольствия. Тогда Бо приподнял ее так, чтоб она обхватила ногами его талию, и прислонил ее к стене, и, целуя, грубо вжимался в ее тело, словно продемонстрировать хотел, что ее ждет. Или напугать. Только она в ответ потянула с его плеч майку….
А она точно пошутила?
— Подожди, — Богдан отстранился, тяжело дыша, уперся руками в стену, заставил ее встать на пол, — одну секунду, малышка, не торопись ладно?
Он, с трудом оторвавшись от нее, подошел к мини-бару и достал бутылку коньяка и пузатый бокал.
— Что ты делаешь? — Караля наблюдала за ним.
— Слушай, — он плеснул на дно бокала немного янтарной жидкости, — я хочу, чтоб все прошло сегодня хорошо, а ты?
— Я тоже. — Улыбнулась девушка. — Вернись ко мне.
— Тогда, — он словно не слышал ее, — обещай, что будешь слушаться и делать все, что я говорю.
— Обещаю. — Беспечно согласилась Алевтина.
Богдан повернулся и протянул ей бокал.
— Пей.
—
— Сегодня пьешь. — Настаивал он. — Ты обещала слушаться.
— Но зачем?
— Затем, чтоб ты расслабилась. И я надеюсь это хоть немножко притупит боль. Пожалуйста, Караля, ну не смогу я сделать тебе больно, как ты не поймешь?!
— У меня болевой порог низкий. — Все же сопротивлялась она. — Может, не надо?
— Пей, или я уеду! — Припугнул ее Богдан.
Аля, вздохнув, взяла бокал, поднесла к губам.
— До дна. — Бо придержал его за донышко, пока он не опустел….
Аля кашлянула — коньяк обжег ей горло. На вкус жидкость была еще противнее, чем на запах и послевкусие он оставлял странное. А потом она теплом разлилась по ее организму, и практически сразу легкое чувство дезориентации ударило в голову. Когда же Богдан поцеловал ее, когда прижал ее к себе, каждое его прикосновение стало настолько ярким, таким взрывным, что мурашки бежали по ее коже, и уже совсем не было страшно.
— Дубль два. — Пробормотал Богдан и подхватил ее на руки. Только теперь Аля охотно обняла его за шею и ответила на поцелуй.
Он пинком открыл дверь спальни и уронил ее на кровать. Отстранился, стянул с себя майку, отбросил ее в сторону, ловко и быстро управился с джинсами, устроился между ее раздвинутых колен, лишил ее остатков одежды, накрыл собой….
И целовал….
Долго, тягуче, сладко. Словно хотел выпить ее дыхание.
Аля утонула в дурманящих ощущениях. В ее мире больше ничего не осталось кроме него. Его губ, его рук, блуждающих по ее телу, его веса на ней, его запаха — все это будоражило, разжигало внутри пожар. Она дрожала, словно от холода, стоило ему оторваться, отстраниться от нее. И в какой-то момент ей стало слишком мало поцелуев. Она захотела его всего, без остатка.
Бо словно почувствовав это, оторвался от ее рта и его губы переместились на ее шею. И ниже. Накрыли вершину груди, язык обвел окружность соска, переместились на другую….
Он прочертил дорожку из поцелуев по ложбинке между ее грудей и двинулся ниже. Добрался до предательски дрогнувшего от его прикосновений живота и внутри девушки что-то сладко и нетерпеливо заныло.
Богдан обвел языком впадинку пупка, и Аля ждала, что сейчас он снова вернется к поцелуям и наконец, продолжит, но вместо этого губы его двинулись еще ниже. Туда, где еще никто и никогда к ней не прикасался…. К тому самому сокровенному месту в ее теле, которое сейчас нетерпеливо трепетало в предвкушении его ласк.
— Бо! — Аля испуганно сжала колени.
— Ты обещала слушаться, малышка. — Он настойчиво развел в стороны ее ножки. — Не мешай, пожалуйста.
— Бо…. — Выдохнула она, когда его губы прикоснулись к запретному.
Аля, не смотря на свою непорочность, все же была достаточно осведомлена в вопросах секса. И уж конечно для нее не было секретом и открытием то, что сейчас творил с ней Богдан. Но она никак не подозревала, что ЭТО возможно вот так сразу! Ей вообще казалось, что для подобных ласк мужчине нужно время. Вот ей точно было бы нужно….