Чары, путы и кровные узы

Diurdana

— Ты что задумал? — Срывающимся голосом спросила она.

— Хочу показать тебе кое-что. — Ответил он.

— Что именно?

— То, как ты прекрасна, моя хорошая…. — Он распускает ее волосы, расстегивает на спине молнию платья, позволяет ему упасть на пол. Одним движением пальцев расстегивает замочек белья и отбрасывает его в сторону. Накрывает ладонями ее грудь, прижимается губами к плечу и, оторвавшись от него, шепчет проникновенно прямо в ушко, — …когда кончаешь.

— Бо! — Она хочет возмутиться, но он не

дает ей этого сделать, накрывая губами ее рот, вторгается в него, целует жарко, страстно, не дает отстраниться, пока она не прекращает сопротивляться.

— Проще будь, малышка. Это просто слово. Оно конкретное и прямое. Как я. Извини, меня тошнит от ваших женских определений.

Аля смотрит на него расширившимися от удивления глазами. А он тем временем за ее плечом, расстегивает рубашку и нетерпеливо срывает ее с плеч.

— Иди сюда. — Увлекает ее на кровать. Принуждает встать на колени прямо перед зеркалом. Раздвигает в стороны бедра девушки. Садится чуть позади нее. — И не забудь, что ты пообещала слушаться меня. — Опаляет дыханием кожу.

— Забудешь тут…. — Бурчит Аля, но все же послушно отдается его рукам.

А его руки не бездействуют, о нет! Они блуждают по ее телу, гладят, ласкают каждый его изгиб. А девушка наблюдает за этим в отражении зеркала и это зрелище ее завораживает.

Боже, она и не думала, что такая! Что может быть ТАКОЙ! Волнующей, сексуальной, желанной, взрослой наконец…. А руки… сильные мужские руки на ее тонком гибком теле — безумный контраст. Она следит глазами за каждым их движением, распаляясь все больше.

Но больше всего, она наблюдает за его эмоциями в процессе. Больше, чем за своими.

Богдан встречается с ней взглядом, не отпуская его, берет в свои руки ее ладошки и, помедлив, одну кладет на грудь девушки, а вторую медленно заводит вниз живота. Туда, где уже разгорается знакомым огнем пожар, и она сама уже чувствует, как там влажно, как там все томится в ожидании его прикосновений.

— Почувствуй, малышка, — шепчет он, — почувствуй, какая ты прелесть….

Ответом ему с ее губ срывается стон. Аля прикрывает глаза, но он тут же одергивает ее:

— Смотри на меня.

Она цепляется за его взгляд и растворяется в ощущениях. Ее уже даже не смущает то, что Богдан с ней делает и насколько это правильно. Главное, что ей хорошо безумно, она возбуждена до предела и когда близится тот миг, перед которым отступают все земные дела и сама жизнь замедляет ход, тогда он разрывает серебристый квадратик, точным движением руки надевает презерватив и наклоняет ее, принуждает опереться на локти.

Аля нетерпеливо хнычет, пока он мешкает. Ей кажется, она сейчас сгорит от желания близости. Но проходит всего лишь пара секунд, и он уже в ней. Пару раз качнулся из стороны в сторону, раскрывая стенки узкого лона, вошел глубоко и сильно. Так что она не может сдержать стоны от каждого

толчка в нее.

У нее шум в ушах, и она даже не замечает как перестает дышать в ожидании того счастья, которое он дарил ей. И когда оно накрывает ее, девушка чувствует наслаждение каждой клеточкой своего тела. Словно вся она — сплошное удовольствие.

Он догоняет ее в несколько толчков, и после они устало падают на подушку.

Несколько секунд восстанавливают дыхание, глядя друг на друга и молчат. А потом Аля вдруг улыбается и принимается хихикать.

— Ты чего? — Он нависает над ней, приподнявшись на локте. — Что тебя так рассмешило?

— А моя мама думает, что я в кино.

— Ты, — он падает на спину и притягивает ее к себе так, чтоб она нависала над ним, — да ты оказывается, бунтарка!

Переворачивается снова и роняет ее рядом с собой, теперь он нависает над ней. Сверлит ее глазами, лаская тыльной стороной ладони ее щеку.

— Люблю тебя….

— Ты же этого в постели не говоришь.

— Не говорил. Не было смысла. Теперь есть.

— И какой же?

— Ты. — Бо прижимается губами к кончику ее носа и тут же резко отстраняется. — Все, а теперь на перекур.

— Нет! — Аля обнимает его за шею, крепко, не дает покинуть ее.

— Ты чего?

— Не ходи. — Следом за руками ее ноги охватывают его торс — все лишь бы он остался.

— Почему?

— Мне не нравится, когда ты куришь.

— Не понял….

— От тебя неприятно пахнет, — попыталась объяснить девушка, — и вообще…. Вредно это.

— Вот так поворот. — Богдан вновь вытягивается рядом с ней, подминая ее под себя. — То есть ты мне ставишь рамки и ограничения?

— Нет, — покачала она головой, — всего лишь прошу. А решать, как всегда, тебе.

— А хочешь, я тебе расскажу, чем пахнет от тебя, малышка?

— Я и так знаю — мамиными духами. Теми же что и от нее сегодня.

— Не только…. А ты знаешь, что от разных людей одними и теми же духами пахнет по-разному? Даже если они — мать и дочь. На твоей коже запах духов изменяется, он утрачивает свою искусственность. Ты вкусно пахнешь чем-то сладким и пряным одновременно. Чем-то до боли знакомым и родным. Знаешь, как… — Бо задумался, подбирая сравнение, — когда возвращаешься домой, а дома свежеиспеченные булочки. Ты пахнешь ванильной булочкой!

— Круто…. — Без особого энтузиазма отметила Аля, — с булкой меня еще не сравнивали. Наверное, от меня пахнет маминым пирогом со сливами, видимо я им основательно пропахла. Правда, он не с ванилью, а с корицей, наверное, ты перепутал….

— Глупая, — он перебил поток ее красноречия, — ты пахнешь домом, малышка. С тобой расставаться не хочется.

В этот момент раздается переливчатая трель дверного звонка.

— Кто это? — Аля испуганно отстраняется от Богдана и прижимает к груди край одеяла.