Час абсента
Шрифт:
Пономаренко, увидев, что хозяйка кабинета вот-вот грохнется в обморок, поспешила подставить плечо и подать руку помощи. Но на пути невозмутимо стоял колонновидный стебель все той же маммилярии длиннососочковой.
— Ой! — вскрикнула Инна.
— Ай! — солидарно добавила Марина.
Обе женщины непроизвольно затрясли ужаленными руками и забегали по кабинету.
— Вам плохо? — спросила Пономаренко.
— Спасибо, уже лучше, — ответила Марина. — А вам?
— Уже хуже, — чистосердечно призналась Инна, с ужасом рассматривая ладонь с торчащими колючками.
— Они у меня
— У вас еще и ежики в кабинете водятся? — нарочито испугавшись, подыграла Инна.
— Хорошо, что вы не сердитесь. — У Марины отлегло от сердца. — Присаживайтесь поближе к окну, Инна Владимировна, будем зализывать раны. Я вам помогу, у меня большой опыт в этих делах. Я кактусница со стажем.
— Нет, лучше от окна подальше, я буду любоваться вашими подопечными издали. Так спокойнее. И кто нас так ловко пометил? Прекрасный экземпляр, ничего не скажешь. Горжусь, что именно с ним я побраталась.
— Вы героическая женщина! С таким количеством колючек в ладошке не каждый способен оценить красоту.
— Могло быть и хуже, хорошо, что не в…
Гостья рассмеялась, и Марина окончательно решила подарить Инне Владимировне Пономаренко редкий экзотический кактус.
Последующие полчаса они исправно выдергивали из себя колючки и вели светскую беседу, которая периодически прерывалась междометиями.
— Что ни говори, а общение с кактусами освежает, — высказалась «освежившаяся» Пономаренко. — Так как же зовут этого ежика?
— Маммилярия длиннососочковая. Хотите, подарю на память?
Инна окинула взглядом кабинет. Кактусы не допускали никаких вольностей в поведении. Рядом с ними не пошалишь — деловые, строгие. В них есть какой-то особый шик. Правильно говорят: цветок — это стиль. А если кто с недоброй мыслью к тебе забредет, можно будет смело отбиваться кактусами, мало не покажется. Ладонь до сих пор саднит.
Инна представила, как она размахивает маммилярией длиннососочковой и выгоняет из кабинета надоедливых посетителей. Физиономии у всех утыканы колючками, а ноги сами устремляются в первую попавшуюся клинику, за помощью. Первым, кто отведает колючек, будет Гоша Отрепьев, самый назойливый из коллег. Он может часами сидеть и нудить о своих проблемах. Его так и прозвали — нудист. Инна с удовольствием отхлестала бы его всеми кактусами. Сначала вот этим, с длинным стеблем, потом вон тем, шарообразным. А потом маммилярией, маммилярией! А Гоша бы визжал, как поросенок, увертывался, закрывался руками…
— Нет, пожалуй, я откажусь от подарка. Лично у меня кактус провоцирует агрессивность, как абсент.
— Что?! — непроизвольно воскликнула Марина.
— Что «что»? — повторила Инна. Она не ожидала такой бурной реакции от Марины Сергеевны. Что это так ее пробило: абсент или кактусы?
— Извините, ничего серьезного.
Но Пономаренко решила проверить свою догадку. Из профессионального любопытства. Она решила прощупать «абсент».
— Понимаете, когда выпьешь абсента, так и подмывает оттяпать себе ухо.
Марина Сергеевна внимательно слушала и кивала:
— Эдакое помрачение?
— Мне вчера привелось в первый раз его попробовать, — Инна смущенно улыбнулась, —
Марина сфокусировалась на сидящей в кресле Пономаренко, а в мозгу отчетливо зазвучал голос Алехандро: «Журналисты — народ подлючий, с ними нужно держать ушки на макушке».
Она замкнулась. Ей вдруг показалось, что Пономаренко незримо присутствовала на их вчерашней попойке. Иначе откуда такое стопроцентное попадание? И что пришла она сюда не просто так, за заказом, а не преминет воспользоваться их вольными упражнениями с резиновой куклой в своих целях. Например, для того, чтобы ее, Марину, шантажировать.
— Давайте приступим к переговорам, — сказала она сухо. Хотя так поступают только дилетанты. Первая заповедь — расположи к себе клиента, понравься ему, не прерывай его, выслушай, стань матерью родной, подставь жилетку для слез, если надо, и уж потом вей из него веревки. Тогда он будет тебя слушать, как овца пастуха, и подпишет любую бумагу. Но психология психологией, а эта Пономаренко штучка опасная, — как ловко она проникла в святая святых их пьяного бреда.
«А ведь поначалу она мне даже понравилась. Жаль. Алехандро мне голову оторвет, если я потеряю клиента. Какая к черту подготовка? Встретила с опухшей мордой, посадила заказчика на кактус, пресекаю его откровения. Что же делать?»
— Переговоры так переговоры, — согласилась Инна. Она уже поняла, откуда у Марины Сергеевны помятый вид и болезненная реакция на абсент.
Марина приходила в себя. Она налила минералки в бокал, предложила гостье, та не отказалась.
«Может, у нее тоже сушняк? — с надеждой подумала Марина. — Тогда еще не все потеряно. Вполне возможно, абсент на всех так действует. Хочется убить кого-нибудь и повеселиться на его могилке».
Она потеплела душой и голосом сирены спросила:
— Расскажите о вашем главном редакторе. Какой он, что ему нравится, есть ли у него хобби? Вы принесли с собой фотографию? Как у него со здоровьем? Он авантюрист по натуре?
Прохладная и колючая минералка приятно освежала, Инна настроилась на рабочий лад.
— Нет, он не авантюрист, скорее паук-работяга. Всю жизнь плел паутину, теперь сидит в углу и зорко бдит, какая муха в нее попадется.
— Ему сколько лет? Шестьдесят?
— Да, шестьдесят. Из них лет пятнадцать — на посту главного редактора «Криминал-экспресса».
— Серьезный клиент. Все видел, все знает, вкус к жизни потерян, острота притупилась… Банальные розыгрыши в виде соучастника преступления ему явно не подойдут, бандитами его не удивишь, не встряхнешь. Вы ведь этого хотите, так сказать, оживить рецепторы?
— Ну что-то вроде этого, — пожала плечами Инна. Она и сама не понимала, зачем ее сюда отправили. Коллектив, видите ли, решил соригинальничать, проявить креативное мышление и вместо пыльных антикварных слоников подарить шефу острые ощущения, может быть, последний оргазм от соприкосновения с жизнью.
Марина протянула Инне папку с предложениями:
— Просмотрите, Инна Владимировна, наш обычный набор розыгрышей, так сказать, для общего ознакомления. Чтобы вы смогли оценить уровень моего оригинального сценария.