Час цветения папоротников

Гавура Виктор Васильевич

Возле кровати стояла жена Пинчука, одетая в богатый атласный халат и будто его не было рядом, с огорчением рассказывала.

— Он последнее время много работает, ни на шаг не отходит от компьютера. Его хозяин, владелец фирмы, чтобы получить за срочность дополнительные деньги, берет заказы, которые надо было сделать «вчера на позавчера». Зато он хорошо платит, у нас все есть и все нам завидуют, все считают моего Вову успешным… - она зябко запахнула халат. Ее короткие пальцы не гнулись от нанизанных золотых перстней.

Оказывается, трудяга и добытчик - все в дом, а не компьютерный ботан, каким показался на первый взгляд. Сергей не стал ей говорить, что ее муж получает надбавку за срочность, расплачиваясь за нее своим здоровьем.

При этом он забывает, что здоровья не купишь. Артериальное давление у Вовы было повышено, тоны сердца глухие. Налицо сосудистый криз, вызванный переутомлением. Но это так, предварительный диагноз, на сегодня, а окончательный, будет соответствовать емкому японскому слову «кароси», которое означает: «смерть от переутомления, связанного с работой».

На глазах меняется система ценностей и социальные стандарты. Чтобы считаться успешным, надо много работать, иногда недопустимо много. Вместо потогонной конвейерной системы сейчас появилась система выжимания мозгов. Успешный молодой человек не только допоздна сидит на работе, но работает и дома по ночам, по выходным и в праздники. Все необходимое всегда при нем: его профессиональные навыки и компьютер.

Напряженный ритм жизни становится для них привычным и происходит превращение нормального человека в трудоголика. Это ведет к одиночеству, как среди коллег, так и в семье, поскольку трудоголик теряет представление о том, что хорошо, что плохо, и становится черствым и безжалостным. Постоянные перегрузки и недосыпание вызывают хроническую усталость. Сергей не раз в таких случаях слышал, как вполне благополучные молодые люди говорили: «Если б вы знали, как я устал!» «Как я устал…» - эти слова рефреном стали звучать и в разговорах с Алексеем.

Сергей и сам страдал от хронической усталости. Из-за недосыпания на дежурствах, а потом бессонницы, после них, его глаза иногда мимо воли пристально, не моргая, останавливались на отдельных предметах, и он впадал в транс, переставая что-либо видеть и чувствовать. Сколько времени могло продолжаться подобное состояние, он не знал, но однажды дома, он пробыл в таком забвении около трех часов. Однако он и близко не мог причислить себя к категории «успешных».

Ему вспомнились увиденные им только что картины. Вызывает неприятие не их размеры. Хотя знатоки считают, что миниатюристу не под силу передать широкую картину жизни. Но разве можно упрекать художника за то, что созданный им мир так мал? Достоинства картины не измеряются, ни масштабами, ни значительностью избранного объекта. Даже миниатюрная картина способна разбудить всевластные чувства, растрогать, взять за сердце, а то и не на шутку задеть, ранить навсегда, так, что, сколько жить будешь, не забудешь. Здесь же, удручала мелочность затраченных усилий.

Экипаж Сергея ехал по ночному Киеву в сторону подстанции. У всех было одно желание, заехать на базу и передохнуть. По радио FM, включенному в кабине у Володи, кто-то подлейшим голосом тянул нескончаемо длинную песню, похожую на завывание кочевника.

Миллион-миллион долларов Сэ-Шэ-А-а, Жизнь будет хороша, жизнь будет хороша. На земле веселей и бодрей жить шурша, Миллион-миллион долларов Сэ-Шэ-А-а…

Забормотала рация и диспетчер передал новый вызов. У женщины шестидесяти лет «разрывающие» боли в области сердца, предварительный диагноз: «Гипертонический криз. Инфаркт под вопросом». Они развернулись и, включив мигалку, помчались в противоположную от подстанции сторону. Не проехав и километра, их остановили. На дорогу выбежало несколько человек, и преградили машине путь, все они были пьяны.

На тротуаре лежал парень лет семнадцати, вокруг головы у него расплылась черная лужа. Снова пьяные разборы, бессмысленное жестокое избиение. Постоянно приходится быть начеку,

чтобы самому не попасть под раздачу. Сейчас на скорой помощи стало опасно работать. Недавно врачу на выезде травмировали лицо рукояткой пистолета, а врач-интерн пятнадцатой подстанции получил от «благодарного больного» удар ножом в сердце.

Пока Сергей измерял давление не приходящему в сознание потерпевшему, а Мирра Самойловна накладывала ему повязку, у нее украли сумку-укладку с медикаментами. «Надо ж было допустить такой тупяк!» - ругал себя Сергей. Следовало внести пострадавшего в салон машины и оказывать ему помощь там. Но рана у него на голове сильно кровоточила, поэтому и решил, не теряя времени, остановить кровотечение на месте. Сергей потребовал вернуть сумку, его окружил пьяные лоботрясы и чуть не избили. Все возбужденные, агрессивные, руки и лица в крови.

Когда пострадавшего втащили в машину, разъяренные хулиганы влезли следом и продолжили драку в салоне. Ели отмахались, оказавшимися под рукой костылями. Прикрывая больного своими телами, пришлось срочно отъезжать, на ходу захлопывая двери. Вслед полетели оскорбления и бутылки. На первое, никто не обращал внимания, а вот бутылки, совсем другое дело. Два попадания по кузову сопровождались пушечным грохотом и звоном осколков. В последующем, от каждого постороннего звука все невольно вздрагивали и пригибались.

И снова они ехали по ночному Киеву. Сергей сидел, ни о чем не думая, в каком-то тупом оцепенении. Душевная опустошенность и бесконечное отвращение от людей изводили его. До конца смены оставалось еще пять часов.

Глава 15

Заканчивался декабрь.

Давно уже должна была прийти зима, но в этом году она запаздывала. Было сухо и пыльно, как летом. Однако вечера с каждым днем становились длиннее, а дни, короче. Эта псевдозима, с каждодневной серой хмарью над головой и ранними сумерками, переходящими в такую же сумеречную ночь, которая незаметно переходила в похожие друг на друга такие же, сумрачные дни, была полна томления и тоски. Время тянулось медленно, а жизнь, между тем, уходила, и довольно быстро. И каждый чувствовал это неуловимое и беспрерывное утекание времени жизни. В этом заключалась изматывающая дисгармония, какие-то несогласованные противоречия, утомительные и раздражающие, как заунывный собачий вой. По мне, так уж лучше кошачий концерт.

Возможно, это и так, но многое зависит от умонастроения человека. Сергей не раз замечал, что если вечером придется подраться, то уже с утра все идет наперекосяк. Причем, «перекосяк» отмечается в мыслях, а драка — в реале, и без всякого на то повода. Например, когда по дороге домой тебя пытаются ограбить. А все от того, что если тебе плохо, то хищники улавливают, исходящие от тебя, отравленные этим «плохим», флюиды.

А если ты уверен в себе, то хищники еще подумают, стоит ли нападать. Но, ни в коем разе, нельзя притворяться, - хищники все секут. Надо быть спокойным. А, вот как?.. Черт его знает, как. Само должно получаться. Все это лирика. Что ни говори, а удары в голову вредят здоровью, это доказанный медицинской наукой факт. Философствовал Сергей, сквозь красную пелену поведя взглядом вокруг себя. Преодолевая головную боль, он припоминал, как все сталось.

Войдя в подворотню своего дома, он почувствовал, что там кто-то есть. Он огляделся, вокруг никого не было, но ощущение чужого присутствия не исчезало. Еще не было поздно, всего-то десятый час вечера, но в декабре рано темнеет. Навстречу ему приближалось двое, а сзади, из ниоткуда образовался еще один. Тот, который появился сзади, огромного роста и ширины, быстро подбежал и железными обручами обхватил его, накрепко прижав руки к туловищу. Второй, похожий на бритого азиата, люто сверкая глазами, приставил к горлу острие широкого ножа, а третий, не понятно какой, поспешно выворачивал карманы.