Час джентльменов
Шрифт:
— Послушай, тебе, наверное, очень дорого звонить…
— К ней, верно? — перебила его Санни. — Да все в порядке, Бун. Она девчонка что надо. Мне нравится. С претензиями, конечно, но… Ладно, а что ты наденешь?
— Господи, Санни!
— Бун, я же тебя знаю. Не хочу, чтобы ты облажался. Так в чем ты идешь?
Есть в этом что-то извращенное и неправильное, подумал Бун.
— Белая рубашка, джинсы.
— Кроссовки или ботинки?
— Еще не решил. Как ты думаешь?
— А где вы встречаетесь? —
— У нее дома.
Санни расхохоталась.
— Да если ты встречаешься с девицей в десять вечера у нее дома, то совершенно не важно, что надевать.
Санни подразумевала, что какую бы одежду ты ни надел, все равно ее вскоре придется снять.
— Кстати, поздравляю, — добавила она после паузы.
— Кроссовки или ботинки? — настаивал Бун.
— Черные или коричневые? — уточнила Санни.
— Черные.
— Тогда ботинки.
— Спасибо.
— Не за что.
— А рубашку заправить или выпустить?
— С джинсами?
— Да.
— А вы с ней… э-э, первый раз или…
— Да.
— Ой, какие мы стеснительные, — умилилась Санни. — Заправь.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Они поговорили о ее турне, обсудили, как оно проходит, как она держит форму, готовясь к открытию сезона на Гавайях. Бун поведал Санни свои новости, сказал, что у ребят тоже все в порядке. Только про дело Блезингейма умолчал.
— Передай им, что я соскучилась, — попросила Санни. — Я и по тебе соскучилась, Бун.
— Да, и я по тебе.
— Люблю тебя, Би.
— И я тебя, Санни.
Бун отключился. Через пять секунд телефон затрезвонил снова.
— Одеколон или лосьон после бритья? — спросила Санни.
— Ни того ни другого.
— Вот и хорошо, — сказала она и повесила трубку.
Чувствуя себя крайне странно — все-таки женщин понять невозможно, даже Дэйву, — Бун выудил из шкафа черные ботинки, нашел пару чистых белых носков и отряхнул с них слой пыли. Перед ним вновь встала проблема выбора — какого цвета надеть носки, и вновь выбирать было особенно не из чего.
Белые или белые?
Бун остановил свой выбор на белых носках и взглянул на часы — девять двадцать пять. Если он хочет приехать к Петре к десяти, ему пора выдвигаться. Правда, свидание назначено не на десять, а на «десять с хвостиком». Сколько же это на самом деле? Десять ровно? Или десять часов пять минут? Или десять минут? Что вообще такое «хвостик»? И отличается ли американский «хвостик» от английского?
В конце концов около девяти сорока Бун собрался уходить. В десять часов десять минут он будет на месте.
Открыв дверь, он обнаружил за ней Джонни Банзая.
Это хорошо.
— Джонни, — обрадовался Бун. — Слушай, я так рад, что ты пришел. Я…
Тут он увидел, что за Джонни стоит сержант Стив Харрингтон.
Это
Глава 82
Они ненавидят друг друга.
Бун и Харрингтон.
Нет, они не просто ненавидят друг друга, они ненавидятдруг друга. Загляните в словарь, выберите все синонимы слова «ненависть», соедините их вместе, умножьте на десять и все равно не получите столько злобы, сколько ее накопилось между ними.
— Добрый вечер, кусок дерьма, — любезно поздоровался Харрингтон.
— Джонни, что за нафиг?! — воскликнул Бун, поворачиваясь к другу. Если они пришли трахать мне мозги из-за дела Блезингейма в десять вечера в пятницу, то это уже чересчур.
— Можно мы войдем? — угрюмо спросил Джонни. — Надо поговорить.
— Прямо сейчас?
— Да, «прямо сейчас», придурок, — ответил Харрингтон. — Мы стоим здесь «сейчас». И зайти хотим тоже «сейчас». И поговорить хотим «сейчас».
Бун не обратил на Харрингтона ни малейшего внимания.
— Ордер у тебя есть? — спросил Бун, глядя только на Джонни.
Тот покачал головой.
— Тогда вынужден вам отказать, — ответил Бун. — Да и вообще, я собирался уходить.
— На свиданьице? — поинтересовался Харрингтон.
— Собственно, да.
— И куда ты ее поведешь? — удивился Харрингтон, взглянув на наручные часы. — «Лего-Ленд» же уже закрыт.
В последний раз, когда Бун ударил Харрингтона, он угодил в тюрьму. Поэтому сейчас он старался держать себя в руках. Харрингтон ведь только и ждет повода поизмываться над ним.
— Бун, лучше бы ты согласился зайти с нами в дом и дать показания, — сказал Джонни.
— С чего бы это?
— Может, расскажешь, где был сегодня вечером? — спросил Харрингтон.
— Здесь, дома.
— Кто-нибудь может это подтвердить?
— Нет.
Харрингтон взглянул на Джонни и расплылся в улыбке. Физиономия его навевала ассоциации с колючей проволокой, так что улыбка особо не помогла.
— Соседи обратили внимание на подозрительную машину, ошивающуюся у них в районе, и один из них даже записал номер. Угадай, сёрферская ты жопа, кому она принадлежит? Я когда узнал, решил, что попал в рай.
— Какие еще соседи? Вы о чем вообще говорите?
— Ты знаком с неким Филипом Шерингом? — спросил Джонни.
Бун промолчал.
— Так я и думал, — радостно кивнул Харрингтон. — Ну что, теперь-то можем его замести?
— За что? — спросил Бун.
— Ты, похоже, замешан в этом деле, — ответил Джонни.
— В каком деле?
— В деле об убийстве Шеринга.
Вот ведь дерьмо феерическое, подумал Бун.
Дэн Николс использовал меня, чтобы выследить любовника своей женушки.