Час льва

Синклер Шериз

— Тише-тише, — сказал он. — Иди сюда.

— Подвинься.

Калум пнул Алека по голени. Пододвинув стул и усевшись на него, мужчина взял девушку руку. Серые глаза мужчины казались почти черными. Мускулы под белой рубашкой были напряжены, словно он собирался броситься в драку.

— Я не хотела…

— Заткнись, — сказали мужчины почти одновременно. Калум протянул Алеку маленькую бутылочку. — Налей йод на эту тряпку.

— Эй, нет, подожди, — её хватка на запястье Алека была слишком слабой. Мужчина насильно удержал руку девушки на бедре

и прижал ткань к её лицу. Пекло адски. Вик ненавидела эту хрень, ещё с тех времен, когда была ребенком.

— Иисусе, я выжила в драке, и теперь ты пытаешься меня добить, — пробормотала она. — Что за устаревшая медицина?

Алек усмехнулся, и его хватка на руке Вик ослабла, превращаясь в ласковые поглаживания.

— Ты слишком упряма, чтобы умереть, женщина.

«Комплимент?» Его слова осветили тьму её унижения, словно солнечные лучи, пробивающиеся сквозь туман. Девушка взглянула на Калума, как раз в тот момент, чтобы увидеть, как он вылил половину пузырька йода на её костяшки. Она заскулила.

— Черт! Блять!

Упс. Не самый дипломатичный способ говорить с боссом. Она прикусила нижнюю губу, проигнорировав хихиканье Алека.

— Эм. Извините.

— Я надеюсь, ты воздерживаешься от подобных речевых оборотов в присутствии моей дочери, — мягко сказал Калум. Его глаза вернули свой обычный серый цвет, а уголки губ чуть приподнялись.

Девушка расслабилась, вздохнув от облегчения. Калум смазал мазью с антибиотиком костяшки её пальцев и передал тюбик Алеку. Мужчины обращались с ней, словно она разбита на куски, когда на самом деле у нее лишь пара царапин.

Они намеревались заботиться о ней. Никто никогда не делал этого для Вик раньше. Да, если ты служишь в морской пехоте, товарищ наложит тебе повязку. Но когда она работала под прикрытием, о своих травмах приходилось заботиться самой. Забавно, что она давно привыкла к протоколу: если тебя поймают — ты сама по себе. Мы не знаем тебя. Нет спасения. Нет помощи.

Алек улыбнулся ей:

— Хочешь я её поцелую, и станет лучше?

Девушка фыркнула. Но, когда взглянула на мужчин и увидела искреннее беспокойство на их лицах, что-то внутри неё дрогнуло. В детстве Вик слышала, что если проглотить арбузную косточку, та прорастёт у тебя в животе. Она потратила неделю, поглаживая живот в ожидании… ничего.

Но сейчас, глядя на Калума и Алека, она чувствовала, словно внутри неё что-то разворачивается и растет.

***

Дождь прекратился, и луна оседлала облака, как на древнем рисунке о Херне — рогатом Боге охоты. Холодный воздух спускался вниз в город по склону горы, принося с собой запахи снега, сосен, маленьких влажных полян и оленей, что тихо ступали по ним.

Но сегодня Алек не чувствовал голода, чтобы отправиться на охоту. Сегодня его голод вызывала девушка, спокойно идущая рядом с ним. Прекрасная и смертельно опасная.

Во время драки в «Дикой Охоте» он испугался за неё. Хуже того, он почти потерял контроль

и чуть не перекинулся, чего не было с самой юности. Мужчина посмотрел на свою миниатюрную спутницу и покачал головой. Увы, его страх за нее был неправильным — ему следовало волноваться за её противников.

Когда Торсон пнул Вики, она усмехнулась, её восторг был очевиден. Это шокировало Алека, черт возьми, он до сих пор был в шоке. Женщины-оборотни сражались только за дом или семью и целились прямо в горло или живот.

«Какая женщина наслаждалась бы дракой? И попав в смертельную схватку, растягивала удовольствие». Даже, когда Алек устремился к ней через толпу, он видел, как Вик целилась в челюсть, а не в грудную клетку, но в последний момент смягчила удар. Она могла убить любого из них.

Алек усмехнулся. Когда Торсон протрезвеет, он тоже это поймет, с его-то многолетним опытом в драках. «Разве старого веркота не оттаскали за хвост?»

Когда они дошли до угла Камберлинд-стрит, Вики посмотрела на Алека своими золотисто-карими в свете луны глазами. «Смогут ли они от страсти заблестеть ещё сильнее?»

— Тебе совсем не обязательно провожать меня до дома, — снова запротестовала девушка. — Я в порядке. Ты ведь начальник тюрьмы и должен позаботиться о тех мужчинах?

— Я никуда не тороплюсь. — Алек засунул руки в карманы, чтобы держать их подальше от неприятностей. — Они будут вежливее, когда выветрится алкоголь.

— Я сомневаюсь в этом, — пробормотала Вик, продолжая идти по тротуару. Ветерок трепал её волосы, словно опавшие листья, которые пели свою осеннюю песню, шурша по тротуару. — Алек?

— Умммммм?

В бледном свете луны кожа девушки была словно безупречная слоновая кость. Желание прикоснуться к ней казалось почти непреодолимым.

— Почему эти двое хотели меня убить? Я никогда раньше их не видела.

«О, ну, разве это справедливо: красивая, смертоносная и слишком умная?» Мать Природа была щедра на подарки для неё.

— Кажется, они слишком много выпили. Ты раньше видела драки в баре?

— Алек, не пудри мне мозги, ты прекрасно знаешь, что это не было обычной барной дракой. Я ничего не сделала им, и те три студентки тоже. — Между её изогнутых бровей появились хмурые морщинки, и ему захотелось разгладить их.

— Тебе действительно не стоит беспокоиться…

— Только один раз я видела нечто подобное, когда парни из «Белой Гордости» завязали драку с черным солдатом (прим.: «Белая гордость» (White pride) — лозунг, используемый белыми националистами, сепаратистами и расистами в США и Канаде, агитирующий за идентичность белой расы). Они хотели его убить.

Ему стало не по себе:

— Что произошло? У них получилось?

— Против морпеха? Вернись в реальность. — Её хрипловатый смех был как глоток свежей воды в жаркий день. — Алек, эти люди сегодня смотрели также. С ненавистью, но не из-за того, что я что-то не так сделала, а из-за того, что я собой представляю. Нечто… хмммм. — Её голос затих.