Час пик для новобрачных
Шрифт:
Не знаю, как отнесся к моему рассказу страж закона, внешне он выглядел весьма сочувствующим. Меня попросили при появлении каких-либо знакомых Глеба немедленно сообщать в соответствующие органы и вежливо известили о том, что хотели бы осмотреть мою квартиру на предмет возможных документов, способных пролить свет на то, кем в действительности был мой муж. Я согласилась, очень сомневаясь, что гражданам повезет. Так впоследствии и оказалось.
О Деревягине не было сказано ни слова, так что выходило, с этим покойным меня в отличие от шустрого Дениса здесь никто не связывал. Далее взял слово Володя и проникновенно говорил минут десять, перечислил неприятности, которые преследовали меня последние дни,
— Чего следует ждать от жизни? — спросила я Володю уже в машине. Он пожал плечами.
— Не думаю, что они будут носом землю рыть. Конечно, обыск это неприятно, но меня больше беспокоят люди, которые тебе угрожают. Я бы на твоем месте подумал об охране. Знаешь что, переезжай к нам.
— Спасибо, — поблагодарила я и поторопилась проститься с ним.
На следующий день у меня появились люди и занялись осмотром вещей Глеба. Надо сказать, вели они себя исключительно вежливо и вроде бы даже стыдились. Особого энтузиазма не проявляли и, разумеется, ничего не нашли, что неудивительно, раз я тоже ничего не нашла, причем занимаясь этим с большей тщательностью и времени потратив, соответственно, тоже больше.
Извинившись, они покинули квартиру, а я отправилась пить кофе. Мне бы радоваться, что для меня все так благополучно закончилось, поскорее забыть Глеба и жить в свое удовольствие, но я упорно возвращалась к мысли о нем. Вряд ли я когда-нибудь узнаю, кем он был на самом деле. Ведь было же у него имя, данное ему при рождении, были мать, отец, и сам он был маленьким мальчиком, гонял по двору на велосипеде, ходил в школу, играл в футбол, а, может, напротив, сторонился сверстников, садился где-нибудь в укромном уголке и мечтал, как он станет отважным пиратом, лихим разбойником… А может, все было иначе, и не о приключениях он мечтал, а о том, чтобы раз в жизни поесть досыта или купить себе все тот же велосипед9 Или вообще все получилось случайно — он женился на богатой женщине, и эта жизнь вовсе не показалась вечным праздником, а стала затяжным кошмаром, когда начинаешь ощущать себя вещью, купленной по сходной цене, и, кажется мало просто послать к черту все, чтобы вернуть самоуважение. И вот тогда приходит мысль избавиться от дражайшей половины, тем самым убив двух зайцев: обрести свободу и получить деньги, потому что свободы без денег не бывает.
Сначала эта мысль копошится где-то на границах сознания, потом становится все заманчивее, все настойчивее, пока полностью тебя не захватывает, да так, что ни о чем другом ты уже думать не можешь. И в один прекрасный день ты понимаешь: это придется сделать.
Я испытывала жалость к своему мужу Да-да, к тому самому мужу, который, скорее всего, планировал убить меня в ближайшее время. Я простила ему даже это. Ведь я была счастлива с ним. Не важно, что чувствовал он, важно, что чувствовала я.
Такие мысли, как правило, далеко заводят, и я попыталась избавиться от них. Почему бы мне не продолжить поиски? К примеру, не слетать в Сибирь? Неплохо бы узнать, кто такой Деревягин, с какой стати он свалился на мою голову? Бычков встретился с Глебом в поезде, когда отправился в командировку опять же в Сибирь. Возможно, там и надо искать следы Глеба, ведь где-то он пробыл целый год до встречи со мной. Что, если как раз в это время и пересеклись их пути с Деревягиным? Если я узнаю, что их связывало, смогу понять, что происходит в настоящий момент.
Я взглянула на часы и решила съездить в аэропорт, заказать билет. Федору об этом лучше не знать, он советовал не спешить
Поездка в аэропорт заняла довольно много времени. Но в конце концов я вернулась домой. И лишь переступила порог квартиры, сразу поняла, что не могу здесь находиться. Я села в машину и долго болталась по городу. Меня мучила тоска. Я уговаривала себя, что время пройдет, а вместе с ним и те чувства, что я сейчас испытываю, и это было правдой, потому что все проходит. Но в настоящий момент мне было от этого не легче, и я начинала реветь, как мне казалось, без причины, но причина-то была, и, может быть, поэтому слезы не приносили мне облегчения.
Я не заметила, как стемнело. На улицах зажглись фонари. Не спеша прогуливались прохожие, горели огни реклам многочисленных кафе и баров, машины обгоняли друг друга, из джаз-клуба доносилась музыка. В другое время я бы непременно вышла из машины, чтобы немного потолкаться в толпе, поглазеть на людей, выпить кофе на открытой веранде… Сейчас меня раздражало все это, вызывало отвращение, близкое к ненависти, и я заспешила домой.
Поставила машину в гараж и побрела к своему подъезду, машинально взглянув на окна своей квартиры. Надо было оставить свет в коридоре, была бы иллюзия, что меня кто-то ждет..
Я набрала код замка, потянула на себя тяжелую Дверь и на мгновение замешкалась: в подъезде не горел свет. Такое было впервые. Что же мне теперь, на улице ночевать или бежать к знакомым из-за того, что в подъезде лампочка перегорела? Я решительно шагнула вперед, захлопнула дверь и уже поднялась на первую ступеньку, когда почувствовала, что за спиной кто-то есть. “Бежать, — вспыхнуло в мозгу, — преодолеть три ступени и позвонить в первую же квартиру”. Но в ту же секунду кто-то схватил меня за плечи, ладонь стиснула мне рот, и я замерла, парализованная страхом. Кажется, очень долго ничего не происходило. Мы просто стояли, и я не могла шевельнуться. Мужчина, стиснув мои плечи, очень крепко прижимал меня к себе. Мне было трудно дышать. Он чуть передвинул свою ладонь, и я смогла глубоко вздохнуть, и тут он тихо сказал:
— Ехать туда — плохая идея. Очень плохая.
Он отпустил меня, легонько толкнул вперед, но сил удержаться на ногах у меня не было, и я повалилась на ступеньки, больно ударившись коленом. На втором этаже горела лампочка, и туда, где я сейчас была, доходил слабый свет, и в этом свете я на какой-то миг увидела мелькнувшую передо мной ладонь с татуировкой. Крылатый змей. Никакого сомнения, точно такой, как у Бычкова. “Ах ты сволочь”, — разозлилась я, забыв про недавний ужас, встала, резко повернулась, но увидеть его не успела, пальцы коснулись моей шеи, ступеньки выскользнули из-под ног, а мир вокруг куда-то уплыл.
— Полина Викторовна, — настойчиво звал мужской голос, я разлепила глаза и едва не заорала: прямо передо мной была чья-то окровавленная физиономия. — Не бойтесь, это я, Коптелов. Вы меня слышите?
Теперь я не только слышала, но и начала понимать, что происходит. Я сижу на ступеньках, привалившись спиной к перилам, а рядом стоит Денис Сергеевич, вытирая разбитое лицо платком. Вокруг толпятся мои соседи в пижамах и халатах и с испуганными лицами.
— Я вас слышу, — с трудом произнесла я и начала подниматься. Сразу же несколько человек пришли мне на помощь. — Спасибо, — пробормотала я в крайней досаде. Мало мне проблем, так теперь соседи на все лады будут обсуждать случившееся со мной. Черт бы побрал этого Дениса: незачем было устраивать сборище в подъезде. Впрочем, очень возможно, что Денис спас мне жизнь, так что злюсь я на него совершенно напрасно. — Идемте, — сказала я ему, поднимаясь по лестнице. Денис двинулся следом. Соседи еще некоторое время постояли и начали расходиться.