Час Предназначения
Шрифт:
Не знаю, как долго мы боролись – несколько минут или несколько секунд. Я лишь помню тепло ее и моего тела и запах пота от ее одежды на своем лице. В какой-то момент боль и крики пробудили мою мужскую половинку, дремавшую далеко отсюда, в Гнездовье, и душа ее устремилась на вороньих крыльях сюда, чтобы вселиться в мое тело. В то же мгновение я почувствовал себя сильнее и увереннее. Будучи мужчиной, я умел драться, и ни одна женщина не в состоянии была меня победить. И вместо того чтобы кусаться, я начал бить кулаками, стараясь попасть в наиболее чувствительные места женского тела.
Потом нас разняли
– Давай я тебя умою. Почувствуешь себя в сто раз лучше, – сказала она.
Ей было дет сорок с небольшим, у нее был приятный голос и мягкие руки, которые, зашив ножевую рану на моей спине («Очень неглубокая – повезло тебе»), принялись обрабатывать многочисленные укусы и царапины. Все это время она говорила о том, насколько ее восхитило мое выступление в тот вечер.
– Ты была полна огня! Никогда еще не видела подобной страсти.
Постепенно боль и возбуждение, оставшиеся после драки, прошли. Целительница все еще продолжала трудиться над моими ранами. У меня начала кружиться голова, я не могла вспомнить, были ли какие-то раны в тех местах, к которым она прикасалась, но я ей не препятствовала. Она поцеловала меня в правую грудь и прошептала: «Люблю». Я почувствовала, как моя спина выгнулась: тело жаждало продолжения.
Все, что я помню потом, – это жар наших тел, запах пота, тяжелое дыхание…
На рассвете я проснулась – одна, в той же комнате, лежа под тонким одеялом на полу. К моему удивлению, ко мне вновь вернулась моя мужская душа, захватив власть над моим женским телом, и я едва успела перевернуться набок, прежде чем меня стошнило от отвращения из-за того, что я совершила. Целительница явно чем-то меня опоила – это было единственное объяснение тому, как я могла принять участие в подобном извращении. Две женщины! Как могла моя женская половинка оказаться настолько слабой, чтобы допустить подобное… нет, меня явно опоили. Иначе я бы никогда не…
Я выбежала на пляж, намереваясь дочиста оттереть свою кожу, смыть запах целительницы со своего лица, но, оказавшись в воде, тут же остановилась. Я все еще мысленно слышала женский голос, шептавший мне в ухо: «Ты почувствуешь себя в сто раз лучше…»
Стоя в воде возле берега Кипарисового ручья, я наблюдал, как рыцарь нежно умывает лицо нейт.
Он что-то тихо шептал ей на ухо, их лица были совсем рядом, и пальцы рыцаря мягко касались ее кожи. Как только я это увидел, то сразу же понял: они – любовники. Если бы в моем желудке хоть что-то оставалось, меня бы снова стошнило.
Какой мужчина ляжет в одну постель с нейт? Только тот, кому незнакомо чувство стыда. Тот, кто может открыто носить пластик Древних. Я сам носил пластик один-единственный раз в жизни, когда мне было восемь и мы с компанией ребят нашли в лесу возле шоссе на Фелисс свалку Древних. Весь день мы копались в ней и украшали себя
Рыцарь, носивший пластиковые доспехи Древних, скорее всего, был ходячей чумой. Дымовая бомба, от которой нам стало плохо, – лишь начало, он наверняка оставит после себя заразу и эпидемии. Собственно, он мог быть самим Господином Недугом, божеством зла, ненавидящим жизнь.
От этой мысли я весь похолодел. Старейшины рассказывали немало историй о Господине Недуге, шагающем по земле. Чтобы встретиться с ним в поединке лицом к лицу, необходима истинная смелость, а победа возможна только благодаря магии.
Я с трудом выбрался из воды на берег. Ветер разогнал вонь, которую рыцарь назвал «слезоточивым газом», и, хотя глаза все еще жгло, силы начали возвращаться ко мне. Справа от меня Каппи знаками показывала в сторону мачете, которое лежало в камышах, там, куда отбросил его рыцарь. Я не обращал на нее внимания – простой нож не мог принести никакого вреда Господину Недугу. Даже если бы он и пробил доспехи, оттуда просто вырвался бы вихрь болезней, который опустошил бы наш поселок.
Вместо ножа я потянулся к скрипке. Музыка обладает безграничной очистительной силой, и я знал, что моя игра – единственная защита от угрожавшего нам зла. Патриарх учил, что песня способна победить дьяволов страха, а боевой гимн – призвать ангелов победы. Чтобы одолеть Господина Недуга, наверняка потребуется нечто большее, чем простая мелодия, но я был единственным человеком в поселке, который мог это сделать.
Скрипка и смычок лежали там, где я их оставил, оба покрытые грязью. Я слегка провел пальцами вдоль смычка, пытаясь очистить его, но при этом не снять слишком много канифоли, затем прислонился спиной к ближайшему бревну и приготовился играть.
Комок грязи ударил меня по ноге. Каппи пыталась привлечь мое внимание, снова показывая в сторону ножа. Сделав вид, что ничего не заметил, я поднес смычок к струнам.
Первым взмахом смычка я извлек из скрипки резкий и пронзительный звук ми-бемоль минор, и хотя он оказался не столь чистым из-за налипшей на смычок грязи, но все же достаточно громким для того, чтобы привлечь внимание рыцаря. Оставив нейт, он повернулся ко мне, выставив вперед обе руки, словно борец, ожидающий схватки.
– Ха! – сказал я.
– Прошу прощения? – переспросил он.
– Ха! – повторил я и сыграл арпеджио си-бемоль.
Рыцарь опустил руки и снова повернулся к нейт.
– Что он делает, Стек?
– Играет на моей скрипке.
Я снова сыграл ми-бемоль минор.
– Похоже на ми минор, – сказала нейт.
– Ми-бемоль минор! – заорал я.
– О, это намного сложнее. Похоже, он пытается произвести на нас впечатление.
– Я пытаюсь изгнать злого духа, – пояснил я.
– Из меня? – уточнила нейт.