Час урагана

Амнуэль Павел Рафаэлович

— А если рынок не российский, а скажем, грузинский, армянский или…

— Какая разница? Я имею в виду просторы бывшей родины чудесной. Это вам не Запад и не Восток, все равно Россия.

— Допустим, — с сомнением сказал Жилин. — Заказчик мог быть иностранным, а представитель…

— И представитель тоже, — отрезал Мухин. — Что я, грузина от иностранца не отличу?

У Жилина были на этот счет большие сомнения, но спорить он не стал. Понятно было, что, сделав вывод об иностранном происхождении заказа, Мухин

подгонял под эту идею и собственные наблюдения. Нормальная реакция для непрофессионального филера.

— Скажите, Сергей, — следователь решил наконец задать вопрос, ради которого позвонил программисту, — мог ли в процессе работы над программой, Немировский узнать о заказчике нечто, чего тот, допустим, сообщать не хотел. Я понимаю, что никто не станет в заказе ни говорить, ни писать лишнего, но, может, хороший программист может и из неполных данных…

— Да чего вы темните-то? — удивился Мухин. — Хотите сказать, что Аркадия убил этот тип, потому что Аркадий слишком много узнал, так? Вы только сейчас до этого дошли? По-моему, это с самого начала было ясно.

— С какого начала? — вспыхнул Жилин.

— А с того, как Господь сотворил небо и землю, и была земля безвидна и пуста… Шучу. Запомните простую вещь, господин следователь, и может, вам проще будет делать выводы: Аркадий Немировский был одним из лучших хакеров в России, а может, и вообще… Программа была сетевая, и Аркадию ничего не стоило эту сеть расколоть, хотел этого заказчик или не хотел. Что бы тот ни заказывал, Аркадий на каком-то этапе работы наверняка уже знал о заказчике все.

— Что значит — все?

— Все — значит, все. Даже то, чем болел этот грузин в младенческом возрасте, поскольку это записано в его медицинской карте, а карта эта в каком-нибудь компьютере хранится, и если этот компьютер подключен к Интернету… В общем, все — значит, все.

— И если он узнал слишком много…

— Штирлиц, — с пафосом произнес Мухин, — вы слишком много знаете, нам с вами придется…

Он неожиданно споткнулся на половине фразы и замолчал, будто отключился. Потом сказал совершенно другим голосом — пустым, как бутылка из-под выпитого на прошлой неделе пива:

— Господи… Что я несу… Извините.

— Я правильно вас понял? — вздохнул Жилин. — Относительно мотива преступления.

— Вы меня правильно поняли…

Машина затормозила перед светофором, и водитель сказал:

— Здесь я сворачиваю вправо, а вам две квартала вперед.

— Знаю, спасибо, — Жилин распрощался с программистом, поблагодарил майора Кармагина и вылез из машины.

Подходя к зданию Гидрометцентра, он уже примерно знал, о чем будет спрашивать. Все равно работа выглядела неподъемной, но другого выхода не было.

Геннадий Степанович Положенцев, начальник отдела кадров, встретил следователя настороженно.

— А что, собственно, случилось? — спросил

он, повертев в руке удостоверение Жилина. — Кто-то надебоширил? Так это не ко мне.

— Я вообще не лично к вам, — пояснил Жилин. — Вы ведь не знаете всех сотрудников, их слишком много?

— Память у меня хорошая, но не всеобъемлющая, — заявил Положенцев. — Кого принимал на работу лично, тех помню. Директор наш, к примеру, Алексей Германович. Он пришел к нам в восемьдесят шестом, а я, извините, тут сижу с семьдесят первого. Со времен застоя, хе-хе. Монстр, так сказать.

— Хорошо сохранились, — вежливо улыбнулся Жилин. Времени у него не было, но приходилось подыгрывать кадровику, чтобы впоследствии не возникло проблем.

— Да уж… — согласился Положенцев. — Так что все-таки все интересует?

— База данных на сотрудников, — сказал Жилин. — Сугубо формальные сведения. Ничего такого, что могло бы кого-то скомпрометировать.

— База данных, — сухо сказал Положенцев, — как раз и является секретной информацией. Как в исповедальне. У вас есть предписание?

— Нет, — признался Жилин. — Но вы же понимаете… Я могу его получить. Это отнимет время и ухудшит наши с вами отношения. Дело, которое я веду, к вашим сотрудникам отношения не имеет, можете не волноваться.

— Тогда для чего…

— Все расскажу после того, как вы мне разрешите ознакомиться с банком данных, — твердо сказал Жилин. — Все и еще кое-что впридачу.

Заинтересовал. Положенцев понимающе кивнул и сделал вид, что раздумывает.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Поднимитесь в двести вторую комнату, спросите Ольгу Перфильеву. Я ее предупрежу. А после возвращайтесь, я здесь до конца рабочего дня.

Он действительно надеялся на интересный рассказ.

Несколько минут спустя Жилин стоял за спиной девушки, которая быстро набирала какой-то текст на клавиатуре компьютера, и говорил:

— Вас зовут Ольга Перфильева, верно?

Девушка кивнула, не оборачиваясь.

— Я следователь Московской прокуратуры Жилин, вот мое удостоверение.

Он открыл книжечку и положил ее рядом с пультом, но Перфильева даже головы не повернула, Жилин так и не понял, увидела она его фамилию или ей было все равно.

— Геннадий Степанович звонил мне, — сказала Перфильева, не переставая стучать по клавишам, — сказал, что я должна оказать вам всяческое содействие. Что значит «всяческое»?

— Вы отвечаете за кадры? — поинтересовался Жилин.

— За кадры отвечает Геннадий Степанович, — поправила Ольга, — я отвечаю за банк данных.

— Это меня и интересует, — разговаривать, не видя лица собеседника и не зная, слышит ли он обращенные к нему слова, было неприятно, Жилин раздражался, но приходилось принимать правила игры. — Меня интересует для начала, сколько иностранцев работает в центре.