Час урагана
Шрифт:
Как бы то ни было, прожили они вместе четыре года, во время которых было все: от безумной (по словам Лены) страсти до безумной же ревности, для которой у Парицкого (по словам все той же Лены) не было никаких оснований. На самом деле (этот вывод можно было сделать по многочисленным намекам журналистки) оснований для ревности у Парицкого было более чем достаточно, но он никогда не ревновал, потому что ему было решительно все равно, чем занималась его жена. Интересовала его одна лишь математика, и вот к ней-то Лена в конце концов взревновала сама, да
Что ее больше всего возмутило: Олег Николаевич не сделал ни малейшей попытки отыскать беглянку и сказать ей: «Ты, только ты, и никакой математики!»
Тогда она сама подала на развод и отсудила у будущего лауреата половину жилой площади и кое-что из мебели, хотя ни то, ни другое ей, в общем-то, было совершенно не нужно. Свою половину квартиры Лена несколько месяцев спустя с выгодой продала бывшему мужу, а мебель попросту ему подарила, чем тоже чрезвычайно гордилась.
И никакой романтики.
Новостные сайты были переполнены сообщениями о трагической гибели известного математика. В каждой заметке непременно содержался какой-нибудь намек на то, почему утонул Парицкий, — все без исключения были совершенно фантастическими, никому из журналистов и в голову не пришло, что Олег Николаевич бросился в полынью, чтобы спасти человека. И слава Богу. Не будут, по крайней мере, приставать с расспросами к Наталье Никитичне, у которой и без того жизнь, как я ее себе представлял, была далеко не сахарной.
Посидев утром за компьютером, после полудня я отправился в участковый пункт милиции. Звонить Веденееву мне почему-то не хотелось, не умею я и не люблю разговаривать по телефону, а погода выдалась хорошая — ни ветерка, низкие тучи так и не смогли разродиться снегом и висели над головой подобно тяжелым мокрым, будто постиранным, одеялам, — и я отправился пройтись, а заодно посмотреть, горит ли свет в кабинете участкового. Если нет, то пройду мимо, а если да… То, возможно, тоже пройду.
Свет горел, и через заиндевелое стекло я видел сидевшего за столом Веденеева. Он курил и читал газету. Если бы участковый работал — писал что-нибудь или принимал посетителя, — я бы прошел мимо и больше никогда не стал бы заговаривать с представителем власти.
— А я вас ждал, Петр Романович, — сказал Веденеев, когда я постучался и, услышав громкое «войдите», оказался в просторной, хорошо протопленной комнате, с десятком стульев вдоль стен, Т-образным столом (как положено в уважающем себя присутственном месте) и непременным портретом президента, под которым сидел хозяин кабинета и с газетой в руках похож был на знаменитую в прошлом картину «Ленин читает газету «Правда».
— Ждали? — удивился
— Один я тут, — правильно истолковав мои взгляды, сказал участковый. — Думали, у меня секретарша и пара рядовых на подхвате? Не положено по штату, Петр Романович. Так что… Садитесь сюда. Вы уже подумали?
Я сел, придвинул стул ближе к столу и представил, как на этом месте сидит какой-нибудь правонарушитель и соображает, сколько дать менту, чтобы не открывал дела или не обращал внимания на живущих без регистрации мигрантов. Наверняка ведь Веденеев брал и, может быть, по-крупному, но думать об этом мне было неприятно, и я сказал:
— Хоронить Парицкого, наверно, будут из института?
— Понятия не имею, — Веденеев пожал плечами. — Меня больше интересует, кто из родни будет претендовать на квартиру.
— Бывшая жена, наверно, — предположил я. — Мать вряд ли.
— …И еще, — продолжал Михаил Алексеевич, — почему Парицкий именно в этот час оказался именно в этом месте. Я об этом просил вас подумать, а вы…
— Что, собственно, вас смущает? — спросил я, потирая переносицу: почему-то от резкого перехода к душному теплу кабинета у меня разболелась голова. — Погода была хорошая, Олег Николаевич любил гулять…
— Любил, да, — прервал меня Веденеев, — летом. Я его много раз у пруда видел. А зимой — никогда. Вы сами ходите к пруду в такую погоду?
— Я? Нет, я вообще редко выхожу из дома. Не люблю мороз. Раньше любил, а сейчас… Возраст.
— Вот видите! Вы часто виделись с Парицким в последнее время?
Зачем ему нужно это знать? Нет, не часто. Мы виделись с Олегом Николаевичем тогда, когда кому-то из нас было что сказать или хотелось послушать компетентное мнение. Летом встречались каждый день, осенью — хорошо, если раз в неделю, а когда начались холода, так и вовсе были друг у друга два или три раза. Три. Точно. Я мог даже назвать числа, если Веденеева это так интересовало.
— Три раза, — сказал я. — Это с ноября, как снег выпал.
— Три, — повторил Михаил Алексеевич. — Не часто. Соседи говорят, что он почти не выходил из дома, как и вы. В магазин, на почту. Иногда — не каждый день, только если погода была тихая — гулял вокруг квартала. Бывало, ездил куда-то на автобусе. А тут… Что, черт побери, понесло его к пруду? Должна была быть какая-то причина!
— Увидел в окно, как Ася…
— И пошел следом? Вы сами верите тому, что говорите?
— Нет, — признался я.
— К тому же, — продолжал участковый, — Асе, чтобы попасть к пруду, совсем не нужно было проходить мимо дома Парицкого. Это раз. Во-вторых, вы же видели: к полынье Ася шла с противоположного берега. Туда же потом побежала, не соображая, а Парицкий шел по короткой дороге…
— Тогда не знаю, — сказал я. — Мало ли почему человек может… Да и какое сейчас это имеет значение?
— Для отчета — никакого. Отчет я уже написал и отправил, — зачем-то сообщил Веденеев, — так что с делом этим покончено. Трагическая случайность. Но…