Час волка
Шрифт:
– Эй!
– позвал он, стоя в длинном коридоре.
– Ты где?
Ответа не было. Он прошел мимо помещения, в котором проснулся. Нашел другие комнаты, кельи с высокими потолками, в большинстве своем без мебели, в других были грубо сколоченные из дерева столы и лавки. Одно помещение оказалось огромной столовой, в ней по давно не тронутым оловянным тарелкам и стаканам шныряли ящерицы.
– Эй!
– продолжал звать Михаил.
– Я не обижу тебя!
– обещал он.
Он свернул в другой коридор, темный и узкий, ведущий вглубь дворца. С серых камней капала вода, стены, пол и потолок покрылись мхом.
–
– крикнул Михаил, голос у него охрип.
– Где ты?
– Здесь, рядом, - пришел ответ из-за спины.
Он обернулся, сердце у него замерло, и он вжался в стену.
Говоривший был стройным мужчиной с русыми, подернутыми сединой волосами и запущенной бородой. На нем была такая же рыжевато-бурая одежда, что и на девочке, шкура животного, с которой отскоблили шерсть.
– Из-за чего такой шум?
– спросил он с некоторым раздражением в голосе.
– Я... я не знаю... где я?
– Ты здесь, - ответил он, будто бы объяснив этим все.
Кто-то подошел и тронул его за плечо.
– Это новый ребенок, Франко, - сказала женщина.
– Это был твой выбор. Ты и будь помягче. Как можно спать при таком гаме?
– Франко рыгнул, резко повернулся и ушел, оставив Михаила лицом к лицу с невысокой полноватой женщиной с длинными рыжевато-каштановыми волосами. Она была старше, чем его мать, решил Михаил. Ее лицо избороздила сеть глубоких морщин. Крепкое крестьянское тело с тяжелыми руками и ногами совершенно отличалось от хрупкой фигуры его матери. Эта женщина напоминала поле с черноземом, таким же, как у нее под ногтями. На ней тоже была одежда из шкуры животного.
– Меня зовут Рената, - сказала женщина.
– А тебя?
Михаил не мог говорить. Он прижался к стене, поросшей мхом, боясь шевельнуться.
– Я тебя не укушу, - сказала Рената. Взгляд ее томных темно-карих глаз задержался на раненом плече мальчика, потом вернулся к его лицу. Сколько тебе лет?
– Се... Нет, не так. Восемь, - вспомнил он.
– Восемь, - повторила она.
– А какое имя следует называть, если петь в честь дня твоего рождения?
– Михаил, - сказал он. И слегка вздернул подбородок.
– Михаил Галатинов.
– О, а ты - гордый маленький паршивец, правда?
Она улыбнулась, показав неровные, но очень белые зубы; улыбка у нее была сдержанная, хотя и не враждебная.
– Ну, Михаил, кое-кому хочется тебя повидать.
– Кому?
– Кое-кому, кто ответит на твои вопросы. Ты ведь очень хотел знать, куда ты попал, так ведь?
– Я разве... не на небесах?
– удалось спросить ему.
– Боюсь, что нет.
– Она протянула ему руку.
– Пошли, детка. Давай пойдем вместе.
Михаил заколебался. Ее рука ждала его. Волки!
– подумал он. Где волки? А затем он подал свою руку, и жесткая рука сжала ее. Она повела его вглубь дворца.
Они подошли к спускавшимся вниз каменным ступенькам, освещенным лучами света, пробивавшимися через окна без стекол.
– Ступай осторожно, - сказала она, и они стали спускаться. Ниже стоял дымный мрак, запустенье коридоров и помещений, пахнувших могилой. Тут и там лежали кучки тлевших сосновых шишек, отмечавших дорогу по катакомбам. По обеим сторонам были кельи, таблички на дверях потускнели от времени. Затем мальчик и женщина вышли из катакомб в
– Вот он, Виктор, - объявила Рената.
На полу, вокруг костра, съежившись, сидели фигуры, на всех было то, что казалось похожим на одежду из оленьих шкур. Они задвигались, поглядели в сторону арочного входа, и Михаил увидел, как у них заблестели глаза.
– Подведи его поближе, - сказал человек в кресле, сидя на границе света от костра и тьмы.
Рената ощутила, как дрожит ребенок.
– Смелее, - шепнула она и подтолкнула его вперед.
4
Человек, названный Виктором, сидел, с нетерпением глядя, как мальчик появляется в красноватом свете. Виктор был покрыт одеждой из оленьей шкуры, высокий воротник ее был из белого меха зимнего зайца. На ногах сандалии из оленьей шкуры, на шее - ожерелье из мелких косточек. Рената встала рядом, держа рукой Михаила за здоровое плечо.
– Его зовут Михаил, - сказала она.
– Фамилия...
– Здесь нет фамилий, - оборвал ее Виктор, и тон его голоса выдавал привычку требовать повиновения. Его янтарные глаза блестели отраженным огнем, когда он осматривал Михаила от грязных ботинок до спутанных черных волос. В то же самое время Михаил изучал того, кто, казалось, представлял власть подземного мира. Виктор был крупный мужчина с широкими плечами и бычьей шеей. Голова в форме желудя была лысой, и у него была борода, закрывавшая почти всю грудь. Михаил заметил, что под одеждой на мужчине не было никакого белья. Лицо Виктора состояло из костлявых углов и резких морщин, нос был острый, с оттопыренными ноздрями. Его глубоко посаженные глаза не мигая уставились на Михаила.
– Он слишком юн, Рената, - сказал кто-то другой.
– Выбрось его обратно.
Послышался взрыв хохота, и Михаил поглядел на остальных присутствующих. У человека, сказавшего это, - тоже почти мальчика, около девятнадцати-двадцати лет - были темно-рыжие волосы; заглаженные назад и открывавшие юношеское лицо, они свободно росли до плеч. Ему было неудобно поворачиваться, потому что, будучи тонкокостным и хрупким на вид, он почти тонул в своей одежде. Рядом с ним сидела худая молодая женщина, почти одного с ним возраста, у нее были волнистые темно-каштановые волосы и неподвижные серо-стальные глаза. За костром, напротив Михаила, сидела женщина с белокурыми волосами. Неподалеку от нее ссутулился другой мужчина, этому вероятно было лет около тридцати, он был черноволосый, с явно азиатскими монголоидными чертами лица. Позади костра лежала скрючившаяся под кучей одежды фигура.
Виктор наклонился вперед.
– Расскажи нам, Михаил, - сказал он.
– Кто были те люди и как ты оказался в нашем лесу?
Нашем лесу, подумал Михаил. Такое было странно слышать.
– Мои... мама и папа, - прошептал он.
– Моя сестра. Все они...
– Мертвы, - без эмоций сказал Виктор.
– Убиты, судя по их виду. У тебя есть родственники? Люди, которые будут тебя искать?
Дмитрий, было первой мыслью. Нет, Дмитрий был там, у озера, с ружьем в руках и не поднял его против убийц. Поэтому он тоже должен быть убийцей, хотя и молчаливым. Софья? Она одна ни за что не пойдет сюда. Убил ее Дмитрий или она тоже была молчаливой убийцей?