Час ворона
Шрифт:
Арчи по-хозяйски плюхнулся на сиденье рядом с шофером, Маринка и Виктор устроились сзади, автомобиль рванул с места.
«Девятка» больше часа крутилась по улицам вечернего города. Человек Яшки, как оказалось, отменный водитель, проверял наличие «хвоста». Никчемное занятие, но приказ Яшки – закон.
В начале десятого автомобиль выехал на улицу Салтыкова-Щедрина со стороны метро «Чернышевская». Чуть не доехав до Литейного, машина свернула в арку дома номер четыре. В глухом дворике-колодце пассажиры спешно пересели в темно-вишневую «Ниву», и джип а-ля рус помчал их прочь
Мимо Дома офицеров, мимо Большого Дома, к Финляндскому вокзалу и дальше, по направлению к железнодорожной станции Ланская...
Примерно минут через сорок «Нива» уже перемалывала рифлеными колесами пригородную грязь где-то в районе Лисьего Носа. Еще минут через двадцать отечественный вездеход плавно въехал в гостеприимно распахнутые ворота безымянной дачки о двух этажах, за высоким забором из красного кирпича.
Во дворе уже имелись колбаса «Икарус» и урод «Запорожец». «Нива» плавно затормозила. Из темноты выплыли неясные фигуры, открыли дверцы и вежливо предложили выйти уставшим пассажирам.
Тридцать метров через двор, пять ступенек вверх, скрип дубовой двери, снова вверх, два пролета по изящной винтовой лестнице, Арчи с Мариной направо, Виктор – налево, в «гримерную».
Гримерная. Просторная комната. Кровать, тумбочка, стол с зеркалом. На кровати разложена шелковая красная рубаха с вышитыми на ней желтыми петухами. Рядом ватные штаны, на полу кирзовые сапоги и портянки. А недалече, облокотившись на подоконник, стоит седовласый мужчина в заношенных тренировочных штанах, грязной тельняшке и сандалиях на босу ногу.
– Наряжайся, парень, – бесстрастно промолвил седой. – Бери с кровати карнавальный костюм и напяливай в темпе.
Виктор послушно облачился в русскую национальную одежду, как ее представляют себе кинорежиссеры-инородцы.
– Все впору? – с заботой в голосе спросил седой.
Виктор кивнул.
– Ну, тогда выбирай ножик.
Седой извлек из-за спины три тесака внушительных размеров.
– Спасибо, у меня свой.
Виктор достал из вороха своей одежды, сваленной в кучу на кровати, подаренный Петровичем нож.
– А ну, покажь перышко.
Седой взял нож из рук Виктора, покрутил его в пальцах и скривился презрительно:
– С таким режиком ты – трупешник, парень! Ручка длиннее лезвия, к тому же тяжела, зараза. Заточка с одной стороны – тоже хило. Шарик какой-то дурной на конце рукоятки торчит... Может, передумаешь, выберешь перышко посерьезнее, смотри, какие красавцы – с любым на медведя можно идти!
– Нет, пойду со своим.
Виктор забрал у седого подарок Петровича.
– Твое дело, – пожал плечами седой. – Айда за мной.
Седой вразвалочку двинулся к выходу из комнаты для переодевания. Виктор пошел следом.
Поплутав самую малость по внушительному дачному коттеджу, Виктор, сопровождаемый седовласым поводырем, оказался в просторной комнате. Никакого «ринга» в комнате не было, но Виктор сразу же понял, что именно здесь ему придется сражаться за свою жизнь и за свое будущее. Именно здесь, в этой залитой электрическим светом комнате.
Хотя
Девушки, живые столики, так поразили Виктора, что он не сразу заметил своего соперника – черноволосого, узкоглазого мужчину в киргизском халате и тюбетейке.
– Ну давай, пацан, топай в центр, публика ждет. – Седой подтолкнул Виктора в спину.
Как только ученик Петровича ступил на чудесный паркет, Чингисхан, передернув плечами, сбросил полосатый длинный халат к своим стройным ногам, и публика взорвалась аплодисментами.
Чингисхан легко мог выступать перед студентами-медиками на занятиях по анатомии в качестве образца гармонично развитого мужского тела. Рельефная мускулатура, мышечный корсет, упругие мячики-бедра – все при нем. Атлет был почти обнажен. Лишь темные плавки на чреслах и коричневая тюбетейка на голове. А в руке нож. Изогнутый дугой ятаган.
Когда-то турецким воинам запретили шататься по Стамбулу с мечами на поясах. Разрешили носить с собой исключительно ножи. Послушные турки проявили завидную сообразительность, и разрешенные к ношению ножики стремительно эволюционировали до размеров короткого меча, именуемого ятаганом.
– Рубаху сними, – прошептал в ухо Виктору седой, оказавшийся рядом.
Виктор стянул рубаху через голову. Он тоже был прилично накачан, но до Чингисхана явно не дотягивал. В зале кто-то свистнул, кто-то засмеялся, кто-то затопал ногами.
Виктор поискал глазами среди зрителей Арчи и Марину – и не увидел их. Он не мог знать, что его попутчики вместе с Яшкой и еще десятком прихлебателей питерского авторитета-беспредельщика сидят сейчас в соседней, не менее просторной комнате и наблюдают происходящее в зале на экране гигантского телевизора. Также Виктор не мог знать о том, что гостеприимная дача предоставлена Яшке всего на одну ночь известным деятелем питерской мэрии в обмен на «списание долгов». Зато Виктор увидел в углу зала гроб с открытой крышкой и, каким бы наивным парнем он ни был, сразу догадался – похоронная принадлежность поджидает одного из бойцов. Либо его, Виктора, либо Чингисхана.
Меж тем по залу сновали вышколенные служки. Принимали у иностранных господ ставки. Вежливо, на безупречном английском отвечали на вопросы относительно личностей гладиаторов и не забывали подобострастно улыбаться.
Наконец в центр импровизированной арены вышел седой и, прося тишины, поднял руку. Седой что-то быстро произнес по-английски, Виктор не понял, но очень удивился. Затем человек в тельняшке (рашн экзотик!) заговорил по-русски, обращаясь к Виктору и Чингисхану:
– Я хлопну в ладоши, и вы начинаете, ясно?