Чаща
Шрифт:
— Нешка? — окликнула Кася. Голос ее дрогнул от нарастающего страха. Я по-прежнему молчала. Она неотрывно глядела на меня через огненную преграду, и лицо ее в зыбкой дымке вроде бы сперва улыбалось, потом сделалось несчастным, губы дрожали, меняли очертания — примеряли… примеряли то одно выражение, то другое. Я отступила еще на шаг: стало хуже. Она склонила голову набок, впилась в меня глазами, глаза чуть расширились. Вот она сменила позу, перенесла вес на другую ногу.
— Нешка, — промолвила она, и теперь голос ее звучал не испуганно, но уверенно и тепло. — Все в порядке. Я знаю, что ты мне поможешь.
Дракон молча стоял рядом. Я тяжело дышала.
— Айшимад.
Едкий горький запах повис в воздухе между нами.
— Не надо, пожалуйста, — всхлипнула Кася. Голос ее сорвался на рыдание: вот так актер в пьесе переходит от одной сцены к другой. Она протянула ко мне руки, шагнула чуть ближе к огню, наклонилась. Она подошла слишком близко. Запах усилился: точно горел сырой лиственный лес. — Нешка…
— Перестань! — крикнула я. — Перестань.
Она остановилась. Кася стояла там еще мгновение — а затем она уронила руки, и лицо ее утратило всякое выражение. По комнате волной прокатился запах гниющего дерева.
Дракон воздел руку.
— Кулкиас вижкиас хайшимад, — произнес он. Из его ладони ей на кожу хлынул свет. Там, куда упали лучи, я увидела тягучие зеленые тени, пятнистые, точно густая-прегустая листва. Что-то глядело на меня из ее глаз, а лицо оставалось недвижным, чуждым, нечеловеческим. Накатило узнавание: сквозь нее на меня смотрело то же самое существо, чье присутствие я ощущала в Чаще, то, что пыталось отыскать меня. От Каси не осталось и следа.
Глава 9
Дракон протащил меня сквозь стену в «прихожую» гробницы: я не столько шла, сколько беспомощно повисала на нем. Оказавшись снаружи, я осела на пол рядом с горкой пепла от сосновых иголок и опустошенно уставилась на нее. Я почти ненавидела эти иголки за то, что они украли у меня ложь. Я даже плакать не могла: все оказалось куда хуже, чем если бы Кася умерла.
— Способ есть, — промолвила я, поднимая на него глаза. — Наверняка есть способ вытащить из нее эту гадость. — Мои слова прозвучали детской мольбой. Дракон молчал. — То заклинание, которое ты использовал на мне…
— Нет, — покачал головой Дракон. — Здесь оно бессильно. Очистительные чары и на тебя-то едва сработали. Я тебя предупреждал. Оно убеждало тебя повредить себе?
Я в ужасе задрожала, вспоминая пепельный привкус той ужасной мысли, что вползла мне в голову: «Полынь и можжевеловые ягоды, быстродействующий яд».
— Тебе, — промолвила я.
Дракон кивнул:
— Да, это вполне в духе этой твари: заставить тебя убить меня, а потом как-нибудь заманить обратно в Чащу.
— Но что оно такое? — спросила я. — Что такое эта тварь внутри Каси? Мы говорим «Чаща», но сами деревья… — я внезапно поняла это со всей отчетливостью, — деревья и сами порченые, точно так же, как и Кася. Оно там живет, но оно не Чаща…
— Мы не знаем, — отозвался Дракон. — Оно было там до того, как пришли мы. Может, еще до них, — добавил он, жестом указывая на стены, покрытые странными нездешними письменами. — Они разбудили Чащу — или создали ее — и какое-то время с нею сражались, и Чаща их уничтожила. Гробница — это все, что осталось. Здесь когда-то стояла другая башня, еще более древняя. От нее мало что сохранилось, кроме груды кирпичей на земле, к тому времени, как Польния завладела долиной и снова растревожила Чащу.
Дракон умолк. Я сидела на полу, обняв колени, — пыталась осмыслить услышанное.
— Ты готова разрешить мне покончить с этим? Скорее всего, там спасать уже нечего: от девочки вряд ли что осталось.
Мне так хотелось сказать «да». Хотелось, чтобы эта тварь исчезла, чтобы ее уничтожили — тварь с Касиным лицом, которая использовала не только ее руки — но все, что только нашла в ее сердце и разуме, чтобы уничтожить тех, кого Кася любила. Мне было почти все равно, там Кася или нет. Если там, то я и вообразить не могла ничего ужаснее, чем оказаться в плену собственного тела, которым эта тварь управляет как чудовищной куклой. И у меня уже не получалось усомниться в правоте Дракона, когда он сказал, что Каси больше нет, что она недоступна для любой известной ему магии.
Но я ведь спасла его, когда сам он считал, что обречен. И я все еще знала так мало, я, спотыкаясь, брела от одной невыполнимой идеи к другой. Я вдруг представила себе, как найду нужное заклинание в какой-нибудь книге спустя месяц или год — и какой же мукой обернется такое открытие!
— Еще нет, — прошептала я. — Пока еще нет.
Если прежде я была нерадивой ученицей, теперь все разом изменилось. Я изучала книги с опережением; стоило Дракону отвернуться — и я хватала с полки те, которые он мне не давал. Я искала везде и повсюду. Я отрабатывала заклинания до половины, отбрасывала, шла дальше; я взахлеб творила чары, не будучи уверена, что у меня достанет силы. Я бежала сломя голову по магическому лесу, раздвигая ветки, не обращая внимания на царапины и грязь, не замечая, куда ведет мой путь.
По меньшей мере раз в несколько дней я находила что-нибудь хоть сколько-то обнадеживающее и убеждала себя, что попробовать стоит. И всякий раз, стоило мне попросить, Дракон отводил меня вниз к Касе предпринять очередную попытку — куда чаще, нежели я обнаруживала что-то действительно стоящее. Он позволял мне хозяйничать в библиотеке и ни словом не попрекнул, когда я разливала по столу масла и рассыпала порошки. Он не принуждал меня позволить Касе уйти. Я яростно ненавидела и Дракона, и его молчание. Я знала: он просто дает мне возможность убедиться самой, что ничего поделать нельзя.
Она — эта тварь внутри Каси — отбросила всякое притворство. Она наблюдала за мною по-птичьи яркими глазками и порою улыбалась, когда моя магия не срабатывала, — улыбалась жутенькой улыбкой. «Нешка, Агнешка», — порою тихонько напевала она, снова и снова, когда я пробовала очередной заговор, так что я запиналась и сбивалась, поневоле прислушиваясь к ней. Я выходила наружу, чувствуя, что вся избита и больна до костей, и медленно тащилась вверх по лестнице, и по лицу моему текли слезы.
К тому времени по долине уже волной катилась весна. Выглянув в окно — теперь я проделывала это не часто, — я каждый день могла видеть, как Веретенка стремительно несет свои воды вперемежку с подтаявшим льдом, вскипая белизной, и ширится полоса травы, надвигаясь с низин и изгоняя снег все выше в горы по обоим речным берегам. Дождь проносился по долине как серебряные завесы. Взаперти, в башне, я иссохла как бесплодная земля. Я прошерстила все до одной страницы в книжице Яги и еще в нескольких томиках, что особенно подходили для моей блуждающей, беспорядочной магии, и изучила от корки до корки все прочие книги, предложенные Драконом. Там были заклинания исцеления, заклинания очищения, заклинания обновления и жизни. Я испробовала их все — без всякой надежды.