Чаша гладиатора (с иллюстрациями)
Шрифт:
– Так. Значит, в угадайку будем играть, дурака валять? Или по-хорошему? Махан молчал.
– Значит, не желаешь, чтобы с тобой по-хорошему?
– А как это - по-хорошему?
– уныло поинтересовался Махан.
– Вот ты всю жизнь норовишь не по-хорошему, сколько мне известно про тебя. Попробуй разок по-хорошему. Авось и понравится.
– Все одно, до конца хорошим не будешь.
– А ты хоть наполовину попробуй. Лиха беда начало.
– А с чего попробовать?
– Вот, скажем, с того начни, что попробуй и расскажи, о чем тебе Вертоухий рассказывал.
– Ничего он мне не рассказывал.
– Нет, вижу, не хочешь ты и попробовать по-хорошему. А вот нам известно, что вчера виделся ты с Верто-ухим.
– А что же, если и виделся? Он амнистированный. Что же, я права не имею?
– Да нет, сделай одолжение. Только вот интересно, что он тебе насчет золота сообщал?
– Ничего он не сообщал.
– Вот странно. Что ж, он врет все, значит, Верто-ухий? А он, понимаешь, показал, что с тобой виделся, обо всем договорился. Видно, он если не наполовину, то хоть на осьмушку хорошим становится. А ты все на своем держишься - на старом, на плохом.
– Ничего я не знаю, - упорствовал Махан.
– У Вер-тоухого и спрашивайте, если он для вас такой хороший да умный.
– Да вот мы думали, умный и ты, а на поверку-то ты дурень, оказывается.
– Ну и пускай!
– буркнул Махан.
– Да это верно. Мало ли дурней на свете! Ну одним меньше станет, от того урону мало.
– Это почему же так - одним меньше?
– насторожился Махан.
– Ну как же! Коли все это случится, как рванет взрывчатка, так тебя уж, милый, если и уцелеешь, не помилуют. Раз ты все знал да таился.
– Какая такая еще взрывчатка?!
– Слушай, брось-ка ты прикидываться! Сообщил тебе Вертоухий, в каком месте взрывчатка заложена?
– Да какая взрывчатка?
– Потное лицо Махана стало серым.
– Никакой там взрывчатки! Золотишко там, цацки всякие, ценности…
– Ага! Значит, про цацки это ты слышал. Ну вот, теперь уже начинаешь, я вижу, за ум браться. Да только все-таки еще дурень. Поверил, как пижон, что золото. А там мины заложены. Понял? Фашисты, когда уходили, там взрывчатку зарыли, мины, бомбы, гранаты.
Махан с ужасом уставился на говорившего.
– Ты отвечай, не тяни. Время дорого. Знает еще кто-нибудь про то дело? Ты ведь сам тут мальчишкой околачивался при оккупации. Слышал ведь, чай, что гитлеровцы те мины зарыли, а потом всех тех расстреляли, кто зарывал, чтобы не выдали место. Вот мы тут сидим, а если ты кому-нибудь еще сообщил… Вертоухий-то тебя за подставку взял. Сам смылся. Его, правда, взяли уже, да он темнит. Ему что! Он далеко отсюда. А тебя вот он тут на погибель оставил. Мы с тобой каждую минуту на воздух взлететь можем к черту на рога. И полгорода не будет. Это твоя дурная голова соображает?
И вдруг Махан завыл противно, бабьим голосом, кинулся к дверям, но ударился головой о косяк, сполз на пол.
– Ой, скорей, скорей! Начальник, они сегодня… в школе!.. Я им сказал… Ой, скорей!..
Глава XIV
Могила гладиатора
Это было очень беспокойное дежурство для Сени Грачика.
Услышав, что Пьер и Ремка спускаются в подвал, он осторожно проследовал за ними. Несколько раз ему хотелось окликнуть ребят,
«Странно, - думал Сеня, - неужели они услышали нас и пошли искать кубок?»
Между тем Ремка и Пьер спустились в подвал. Чиркнула спичка. Загорелся керосиновый фонарь.
Сеня услышал:
– Ну, давай сюда чертежик… Вот видишь? Тут стенка должна быть заделана. Так. А здесь должна быть ниша… Стой! Пьерка, гляди, это здесь! Вот номер!.. Ваза-то здесь снаружи стоит. Интересно, почему же она не зарытая?.. Или кто-то уже тут копался?
Ждать дальше было уже нельзя.
Сеня спрыгнул в подвал:
– Вы чего тут делаете, ребята?
– А ты чего?
Ремка пытался загородить собой нишу, в которой тускло поблескивали серебро и оливин чаши.
– Я дежурный, - сказал Сеня.
– Вижу, куда-то вы пошли. В чем дело?
– А это тебя не касается.
– То есть как это не касается, раз я дежурный? Пьер подошел и втиснулся между Сеней и наступавшим на него Ремкой:
– Бргось, Ргема. Надо ему сказать все. Ну что на самом деле?..
– Я тебе скажу!
– пригрозил Ремка. Но тут же переменил тон: - Слушай, Пьерка, ты выйди, объясни ему там все как можешь. Что кубок ищем… Понятно? Он поднял фонарь, отгородился им от Сени и осторожно, многозначительно подмигнул Пьеру:
– А я тут пока…
– Не уйду я. Вы что это тут делаете?
– А ну иди отсюда, говорю!
– Идем, пргавда… Я все скажу, Сеня.
– Пьерка тянул Сеню к выходу.
Но Сеня подвигался медленно и неуступчиво, все время оглядывался. Он видел, как Ремка тем временем жадными руками торопливо шарил по стене, освещенной снизу фонарем, стоявшим на земле. Ремка что-то отколупывал, корябая стену. И вдруг из-под отлетевшей пластины глиняной замазки показалось кольцо, вделанное в камень.
– Я сейчас… сейчас. Вы идите! Я сейчас!
– бормотал Ремка, потея от нетерпения.
Он уже чуть было не схватился за кольцо, скребя ногтем, чтобы зацепить его. С размаху притиснулся он плечом к стене - ему казалось, что так сподручнее. И камень подался…
Все вдруг увидели, словно в дурном сне, безвольном и страшном, что стена посередине вяло раздается. Кирпичи сошли с места, осаживаясь вбок. Земля у основания стены стала обваливаться во внезапно образовавшуюся ямину. Прямо над головами у мальчиков повисли вышедшие с ворчливым треском из своих гнезд потолочные балки. А стена медленно расседалась над ширившимся провалом. В щербатой расщелине ее с выпадавшими по краям кирпичами мальчики увидели в отблесках фонаря что-то гладкое, уложенное рядами между гнилыми, расползавшимися досками. Странные продолговатые предметы затаенно посверкивали сквозь коросту ржавчины и неумолимо вываливались через пролом. И замеревшим мальчикам показалось, что эти матово отливающие металлические гадины, внезапно пробудившись от тяжкой дремы, выползают из своего растревоженного логова и еще миг - обрушатся на ребят, которые словно оцепене-ли на месте.