Чаша и Меч
Шрифт:
— Но мы не можем жить как люди, — тихо сказал он. — Просто потому, что неспособны.
Возразить было нечего, брат был прав, и его правота была многократно доказана огнем и кровью — преимущественно самих эйги. Предки оставили им в наследство слишком смертоносные гены, порой толкавшие на безумие и убийство. До прихода христианства убийц преследовали всей общиной, их изгоняли, их семьи платили за преступление своей кровью, и все же люди не чувствовали себя в безопасности на своих хуторах и в городках, окруженных густыми лесами.
Церковь взялась за дело более основательно.
Вернее, разумения своих конунгов. Замкнутые сельские общины в Айсланде и Норейге, рабочие поселки шахтеров на Шпицбергене ещё более-менее держались, строго соблюдая старые традиции и обычаи. Городские же эйги давно маргинализировались, превратившись в сильные и хорошо организованные банды. По сути, Свеаландская Стая ничем не отличалась от человеческих организованных преступников — ближневосточных хашишийя, балканских четников и абиссинских мунгики.
— Жить, как мы, значит, жить в тюрьме.
рвар знал, что с такой жизнью Фрейя никогда не смирится, и потому рискнул сказать вслух то, о чем остальные оборотни, да и то далеко не все, oсмеливались только думать.
— Возможно, со временем все изменится. Бьярн не вечен, а молодым не нравится путь, которым он ведет Стаю.
Бывая на местном тинге, разговаривая с друзьями и их отцами, парень знал — Стая только на первый взгляд казалась монолитной и неуязвимой. На самом деле, она держалась лишь на жестокости и страхе. Под цельнометаллической оболочкой копошились черви сомнения, зависти, ненависти, предательства.
— Осторожно, — пальцы Фрейи сжали руку брата. — Он опять смотрит.
— Кто, Фенрир? — рвар бросил взгляд на противоположную сторону площадки. — Да, действительно смотрит.
Этот страшный черный берсерк не просто смотрел — он не отрывал глаз от девушки.
— Зачем только Бьярн его сюда привел? Мне не по себе от его взгляда.
Не по себе и только? Парень посмотрел на сестру с невольным уважением. Любая другая, взгляни на нее Черный Фенрир, уже заливалась бы слезами и бежала прятаться, а его храбрая сестренка лишь выпрямила спину и уставилась на берсерка с немым вызовом.
Орвар понимающе усмехнулся:
— Просто Бьярн решил напомнить всем эйги, на чьей стороне сила. Вот только он забывает, что в силе всегда кроется и слабость. Фенрир — краеугольный камень его власти. Убери его, и все здание рухнет.
— Он действительно такой тупой и жестокий, как говорят?
— Не верь всему, что говорят наши сплетницы. Я знаю лишь то, что он не совершил ни одного позорного убийства. И не покалечил ни одного ребенка и ни одной женщины.
— Зато перебил без счету мужчин.
— Убийство на поединке, в открытом бою и из чувства чести у меняющих шкуру преступлением не считается. Не думаю, что Фенрир Черный убивает для удовольcтвия. Просто работа такая.
Фрейя вздохнула и посмотрела на брата. Как бы она хотела жить там, где работой считается лечить людей или учить детей. Апельсинами торговать, в конце концов.
— И
Она сама удивлялась своей смелости. Это было все равно что смотреть на медведя на сельской ярмарке. Все, что удерживало его от нападения — это тонкий поводок в руке дрессировщика. Такая же фикция для мощного зверя, что и социальные правила для берсерка.
— Не бойся. Он уже ушел. Лучше пойдем танцевать.
После удалого халлинга [10] Фрейя перешла в руки Анунда. Ну, танцевал он неплохо. Во всяком случае, с полькой справился вполне. Девушка даже сбросила шубку на руки брату и смеялась, в который раз пролетая мимо него под звуки скрипки.
вот ее жених так и остался в куртке. Наверное, ничто не способно было согреть этого мужчину — ни горячий мед, ни румяная девушка в его руках. Фрейя невольно сравнила его с Фенриром, тот стоял на морозе в тонком пиджаке и распахнутой на груди рубашке, словно под теплым майским ветерком.
10
Халлинг — народный танец
Она встряхнула головой, пытаясь избавиться от непрошеного видения, но расслабиться мешало неприятное ощущение чужого присутствия. Тяжелый взгляд черных глаз преследовал, давил, не отпускал. Девушка украдкой поглядывала на толпу вокруг площадки, на мужчин за столами — берсерка уже нигде не было. Ну, здравствуй, паранойя.
Лихо обернувшись вокруг себя в последний раз, она влетела в объятия брата.
— Мне надо выпить! Как ни поговорю с этим ледяным человеком, так во рту становится кисло.
Орвар прищурился на нее с пониманием:
— Ну, тогда у меня есть кое-что получше пива. Давай отойдем.
Спрятавшись за деревьями, он на всякий случай заслонил ее от огней, мелькающих далео за стволами, достал из внутреннего кармана пиджака небольшую фляжку и открутил крышку:
— Глотни, только осторожно.
— Что это? — Фрейя с интересом принюхалась.
— Отличный арманьяк.
— Воруешь у отца выпивку? — Она поддела брата по оставшейся с детства привычке.
— Обижаешь, сестренка. Я давно уже зарабатываю сам. И вот за это благословите боги моего отца и его домашнее образование.
Он отобрал фляжку, сделал маленький глоток и вернул Фрейе.
— И благословите моего брата за то… — она быстро отхлебнула и облизала губы, — … за то, что научил меня курить. И ещё за то…
В желудке разгорался маленький славный костер.
— … что открыл путь в Даркнет [11] , и за то… — ещё один глоток.
— Отдай фляжку, пьяница, — Орвар протянул руку, но Фрейя, смеясь, отступила назад, споткнулась и села в снег.
— … что дал попробовать настоящий арманьяк.
11
Даркнет — «Темная паутина» — частные, публично недоступные интернет сети