Шрифт:
Часть 1. Евмения
Глава 1. Весть
– Спой мне менестрель,
Песню дома Сэль, – напевала принцесса Евмения, стоя у мольберта. Она рисовала и мазки ложились ровно, превращаясь в замысловатый узор на Чаше. Она рисовала ту Чашу, которую по Преданию Творец спустил в Долину Жизни. Никто из ныне живущих не видел Её, но письменные Предания оставили точное описание. С того момента, как отец прочитал ей в десятилетнем возрасте Предания, Евмения часто думала о Чаше и пыталась нарисовать Её. Для неё эти рисунки были попытками прикоснуться
– Еви! – Голос отца прервал её занятие.
– Да, папа. – Она обернулась и увидела грустное лицо короля. Евмения бросила кисть рядом с неоконченным рисунком, подбежала к отцу и бросилась ему на шею. – Папа, что случилось? Что с тобой? Галерас отказался от договора и объявил войну?
– Нет, Еви, нет. Давай сядем.
Король Фарон III был высоким, полноватым мужчиной с начинающей пробиваться в тёмных волосах, сединой. Он усадил дочь в кресло и сам сел рядом.
– Видишь, тут такая история… – Принцесса сидела, устремив внимательный взгляд на отца, ожидая его слов. Живая, порывистая, совсем ещё юная и доверчивая, она похожа была на грациозную серну, что в изобилии водились в горах Тур'Адора. – Мы всё-таки заключили мир с Галерасом.
– Наконец-то! – обрадованно воскликнула Еви. После долгих лет скрытой вражды и натянутых отношений между двумя государствами, известие о мире действительно было большой радостью.
– Подожди! Ты не дослушала. Король Галераса предложил закрепить мирный договор свадьбой. Видит Творец, я не хотел этого! Но по закону, по древнему закону из Предания, которое, как оказалось он также чтит, мирные договоры закрепляли именно таким образом. А у него как раз есть сын, единственный, зовут Илген, лет на десять старше тебя. Он в ближайшие дни возвращается из-за моря, куда отправлял его с торговыми кораблями отец. А тебе на днях исполняется семнадцать и…
– Папа, ты хочешь устроить нашу свадьбу?
– Как тебе сказать? – Отец выглядел расстроенным. – Я не хочу. Я боюсь, Еви. Но отказывать по Преданию я не вправе. Но если ты совсем не хочешь или тебе по сердцу кто-то другой, только скажи, и я не буду тебя неволить.
– Нет, – медленно заговорила Евмения после непродолжительной паузы. – У меня нет никого по сердцу, не волнуйся папа. Ты же так долго пытался завершить старую вражду, что будет просто чёрной неблагодарностью для нашего народа отказаться сейчас.
– Но, Еви! Речь идёт о твоей будущей жизни, о твоей судьбе!
– Папа, но не ты ли сам мне с детства рассказывал о том, как повезло тебе с мамой.
– Это совсем другое…
– Почему же? – Евмения устремила любопытный и вместе с тем испытующий взгляд на отца. – Ведь вы поженились совсем не зная друг друга. И в Предании написано, что главное – не сердечное влечение, а желание быть хорошей и достойной супругой. А любовь придёт уже потом.
– Милая моя, – отец придвинулся ближе и обнял Еви. – Сейчас другое время. И, дай Творец, тебе повезёт так же, как мне и, смею мечтать, твоей матери. А если ты не сможешь полюбить своего мужа?
– Как это? – Девушка широко раскрыла глаза. Доверчиво взглянув на отца, она добавила, – Я люблю тебя, папа. И я готова
– Еви, дочка, как же ты быстро выросла! – Только и вздохнул король, прижимая к себе такую нежно и трепетно любимую девочку, дочь его Элизы. Она повзрослела слишком быстро без материнской ласки и любви. Ей бы ещё сейчас прихорашиваться у зеркала, да болтать с подругами, а она – выходит замуж. Не так он мечтал выдать дочку, не так. Да и подруг у неё нету. Всё с отцом. Скрашивает ему одиночество. Что же он будет делать, когда она уедет в Галерас?
От невесёлых мыслей короля отвлекла Еви:
– Папа, раскажи, когда ты полюбил маму?
– Почти сразу, как увидел, – вздохнул король. Эти воспоминания были ему дороги, хотя возвращение к ним откликалось болью, которую не могло заглушить никакое время. Его Элиза умерла вскоре после родов. И даже целители не смогли ей помочь. – Но, Еви, полюбить твою маму не составило труда. Она была самой лучшей женщиной из всех, с которыми я когда-либо был знаком. Я знаю, что она также со временем полюбила меня, хотя я, видит Творец, был ей не лучшей партией. Но сможешь ли ты полюбить своего будущего мужа, вот в чём вопрос. Есть такие люди, полюбить которых очень тяжело.
– А ты думаешь, что он такой? – Тихо спросила Евмения.
– Я не знаю. Я мало что могу тебе сказать. Я знаю, что галерасцы – народ севера – замкнутые, суровые и жёсткие. Что может быть общего у тебя – стремительной серны с южных гор и северного медведя? Я боюсь за тебя, Еви, – король покачал головой. – Но, в их пользу говорит то, что они также чтят Предание и если что решили, то уже не отступят от своего слова. И их лучше не гневить. Насколько я понял, Илген, сын нынешнего короля Эрмера – такой же по характеру, как и отец, как и весь их народ. И внешне он, боюсь, совсем не красавец. Не чета нашим лихим тур'адорцам. Галерасцы выглядят так, будто их ледяные скалы ожили и превратились в людей. Тяжёлые, массивные, с угловатыми чертами лица. Но держатся они так, будто сами Великие Короли почтили меня своим присутствием. Это очень воспитанные и гордые северные медведи, Еви. Я не напугал тебя?
– Нет папа. Я буду надеяться, что мой жених всё же не совсем дитя ледяных северных гор. Когда состоится наша свадьба?
– Не знаю. Я должен отправить гонца в Галерас. Всё зависит от возвращения Илгена.
– Хорошо, папа, я буду ждать. – Евмения улыбнулась, встала и подошла опять к картине с Чашей. Казалось, будущая свадьба ничуть её не занимала.
– Еви, ты знаешь, что тебе придётся поехать в Свадебный Дом? – Вдруг спросил отец. Девушка повернулась к нему. Улыбка её сразу пропала, и вся она словно поникла.