Чаша небес
Шрифт:
– Смотрите! Смотрите! – восклицал Говард, победно глядя на пятерку товарищей. Он потянулся к длинному тумблеру рядом с дверью купе, переместил его вплотную к стене, и потолочные полосы померкли, а затем погасли.
Они заулюлюкали, захлопали в ладоши, а Ирма станцевала с Айбе. У всех появилось чувство необыкновенной свободы от назойливого солнечного света.
Ирма пошла дальше осматривать вагон – он был очень длинным. Остальные последовали за ней. Купе варьировали по размеру и дизайну, если так можно было назвать варианты размещения платформ.
–
Клифф кивнул.
– Птицы огромны, не спорю, но некоторые из виденных нами вдали форм жизни куда меньше. Интересно, что в Чаше интеллект проявляется у существ разных фенотипов.
– А почему здесь никого нет? – обеспокоенно спрашивал Терри.
– Дык и на станции никого нет, – ответил Айбе. – Если не считать роботов.
– Может, они тут не любят путешествовать? – предположила Ирма.
Ответов не было. Одни вопросы. Пассажирский вагон имел в длину более сотни метров и оканчивался шлюзовой дверью. В этом месте вагон сужался.
– Дальше не пойдем, – сказала Ирма. – Молодчинка, Говард, что нашел этот выключатель. Воспользуемся ими, м-м?
В другой стороне Айбе отыскал на однородно голом полу прохода участок, при простукивании издававший гулкий звук.
– В этом месте голова поезда, – констатировал Терри.
Но для звездолетов были в ходу морские термины, и вскоре они стали называть голову поезда носом, как привыкли на корабле.
Перед сном они поели. Распорядок приема пищи был важен, несмотря на отсутствие смены времен суток. Совсем как в межпланетных испытательных полетах. Клифф некоторое время пробыл на марсианской орбитальной базе и научился работать при центробежной силе тяжести с коротким плечом центрифуги (от этого первую неделю его непрерывно мучила морская болезнь), однако более важным оказался урок социальной конгруэнтности. Совместный прием пищи способствовал сплоченности, закреплял командное взаимодействие, отучал членов отряда от излишней придирчивости к промашкам и ошибкам коллег. В пору кризиса это помогало действовать слаженно, не раздумывая. Здесь они все время ходили рядом с опасностью, и такие навыки сделались критически важны.
– Как поступим, когда поезд приедет на следующую станцию? – спросил Терри, пережевывая одно из странных блюд, выдаваемых автоматическими лотками. Еда прибывала в одноразовой посуде, одноразовой в буквальном смысле слова – стоило опорожнить емкость, как та с шипением растворялась в воздухе. Земляне от нечего делать ожесточенно спорили, как такое возможно. Клифф наблюдал за товарищами – за выражением их лиц во время еды, отражавших все что угодно, но главным образом азарт бегства, постепенно сменявшийся тихой сосредоточенностью. Постепенно разговор перешел на то, а во что, собственно, они влезли.
Поздно рассуждать, подумал Клифф (но не озвучил). Ему припомнилась очередная мудрая фраза отца: Жизнь – это одна хрень следом за другой.
Поезд катился по шелковому пути, устланному электромагнитами. Клифф лег на койку и расслабился
Он чувствовал, что немного переел. Низкий гул движения убаюкивал, но Клифф нашел в себе силы сказать:
– Нужно распределить вахты, как мы поступали раньше. Терри, будь добр, заступи первым.
Стоны, глаза преувеличенно навыкате, потом – медленное, неохотное согласие. У Клиффа были основания ожидать подобного. Он пресек прения, поднявшись и придав лицу суровость.
– Мы тут ничего не знаем. Мы не в турпоездке. Это поезд, и он куда-то направляется. Когда он прибудет в пункт назначения, нам останется одно из двух – прятаться или бежать.
Земляне кивали, лениво и сыто. Клифф на это и рассчитывал.
Говард сказал:
– Нужно дежурить посменно, чтобы нас не схватили всех вместе.
Клиффу не понравился пессимизм Говарда, но он ответил:
– Хорошо, посменно – но не поодиночке.
Настала тишина. Терри покосился на Айбе. Тут Клифф припомнил, что один из них гомосексуалист. Под страхом смертной казни он сейчас не сказал бы, кто именно. Бля! Все это время?!! Слишком поздно. Говарда, Терри, Айбе отправлять на дежурство парами. Нельзя заступать на вахту в одиночестве. А Клифф с Ирмой…
Терри с Айбе уставились на командира, и Клифф понял, что они все знают. Его оставят с Ирмой наедине и плотно закроют купе. Вот спасибо! Хрен с ним, не так важно, кто из них гей, важнее сейчас их с Ирмой отношения. Он до этой минуты отворачивался от проблемы. Поглощенный собственными эмоциями, он и не подумал, что в такой маленькой группе шила в мешке ни за что не утаить. Теперь они заперты в движущейся машине, и чувства, подавляемые трепетом перед псевдопервобытным миром Чаши, вырвутся наружу. Старые императивы – выживание, секс, глубинная чувственность… жизнь.
Он потерял дар речи, но это было и к лучшему.
Жизнь – это одна хрень следом за другой.
– И что же произойдет, – ровным тоном спросил Терри, – когда мы остановимся на станции?
– Мы выйдем, – сердито отрезала Ирма.
Все согласились с ней и отправились в заднюю часть вагона – сиречь на корму, будь это звездолет, – обследовать дверь.
– Надо посмотреть, что там, – сказал Терри.
Дверь не без труда отворили. За ней оказались небольшой тамбур и простая вентдверь – вероятно, из долговечного материала – с кремальерами. Довольно примитивное устройство, такое простое, что им могли пользоваться многие поколения пассажиров и техников, не нуждаясь в инструкции.
Они отперли вторую дверь и очутились в помещении сперва темном, но затем, по мере их движения, налившемся светом потолочных полос.
– Это груз, – сказал Терри.
Там покоились темные ящики размером с земной грузовоз в страховочной оплетке. Все они выглядели изготовленными машинным способом, на высоком уровне стандартизации. Как и на земных роботизированных заводах.
– И что это нам дает? – вопросил Айбе.
– Можно подумать, у нас был какой-то выбор, – ответил Терри.