Чаша полыни. Любовь и судьбы на фоне эпохальных событий 20 века

Геббельс и Гитлер, Фейхтвангер и Сталин, Арлозоров и Магда Геббельс, Бен-Гурион и Жаботинский — все это составляющие невозможного, казалось бы, коктейля, мастерски приготовленного историком и прозаиком Владимиром Фромером за баром исторической прозы. Фромер — не новичок в литературе. Я и раньше был знаком с отдельными главами «Чаши полыни», но прочитал их в готовом романе будто впервые. В этом и есть суть настоящей прозы. Она глубока — черпай, пока не устанешь. К тому же «Чаша» ведь не обычный исторический роман. Фромер идет путем своих персонажей, стремясь восстановить и зафиксировать не только узоры их судеб, но

и их мышление. Такое впечатление, что автор обладает волшебной палочкой, позволяющей ему оживлять историю.

Верно, нет истории без мифа, но миф, придуманный Фромером, красив, доказателен и близок к правде факта. Мастерство рассказчика дает возможность автору превратить даже мрачные и тягостные страницы истории XX века в захватывающий детектив. Совмещая вроде бы несовместимое, он предлагает нам безумную картину не столь уж давнего прошлого и достигает гармонии там, где это казалось совершенно невозможным. К тому же автор далек от политической ангажированности и никому не навязывает своей точки зрения. Но он в определенном смысле «тоталитарен», так как самой своей книгой решительно гонит прочь людское невежество и равнодушие. После «Чаши» в вашей душе не останется горечи, ибо книга Владимира Фромера оптимистична. И это неудивительно. Как правило, оптимистично все, что продиктовано талантом этого автора.

Чехов лукавил, когда сказал, что «все жанры хороши, кроме скучного». Человек скромный, он вывел за скобки слово «талант». «Чаша полыни» читается, как остронапряженное детективное сочинение именно за счет повествовательного таланта автора. Важно и то, что Фромер напрямую, без гордыни знатока и фронды обитателя Олимпа, обращается к читателю. Он — рассказчик в самом классическом понимании этого слова. Рассказчик и учитель, какими были в минувшем веке Ираклий Андроников и Юрии Лотман. За всем, рассказанным Фромером, глубокие знания и удивительные находки. Он не только делится всем этим с предельной щедростью, но и ненавязчиво заставляет читателя задуматься над событиями и фактами, чтобы сделать свои выводы. Именно эта открытость его прозы и обеспечивает ему соучастие читателя.

Владимир Фромер предлагает вам не просто книгу, а увлекательную игру в открытие мира, прежде неведомого и необыкновенно интересного.

Аркадий Красильщиков

Возжелал император иметь такой сад, какого никогда еще не было.

— Он должен быть само совершенство, — сказал император, и лучшие садоводы империи двадцать лет трудились, выполняя его волю.

Когда все было готово, император осмотрел сад в сопровождении философа Лао Чуня, самого мудрого из

своих подданных.

Наливалось янтарным цветом восходящее солнце. Сверкала роса на матовой зелени вольготно раскинувшихся растений. Сад мерцал, переливаясь нежными розовато-лиловыми красками.

Император и Лао Чунь медленно шли по испещренной светотенью тропинке.

Когда осмотр был закончен, император произнес:

— Этот сад великолепен, но есть в нем нечто искусственное, и это меня печалит.

— Повелитель, — сказал Лао Чунь, — прикажи разбросать по садовым дорожкам сухих листьев.

Когда это было сделано, сад вдруг вздохнул и ожил, подсвеченный снизу желтоватым отсветом.

— Вот теперь сад выглядит естественным, — сказал Лао Чунь. — Жизнь ярче всего проявляет себя, когда ее оттеняет смерть.

«И не посягнет никто на землю твою и на имущество твое, когда пойдешь ты предстать пред лицом Господа Бога твоего», — сказал рабби Ханина и со спокойной душой отправился в паломничество, взяв с собой любимого ученика.

Шли целый день, устали, проголодались и в какой-то деревне попросились на ночлег в богатом доме. Угрюмый и скупой хозяин разрешил паломникам переночевать в подвале, но не предложил им ни еды, ни питья. Подвал был сырой и мрачный, с огромной дырой в каменном полу.

Увидев ее, рабби Ханина нахмурил брови, и дыра тотчас исчезла.

Удивился ученик, но ничего не сказал.

На следующий день, вечером, решили они заночевать в другой деревне — на этот раз в бедном доме. Хозяин и его жена встретили их радушно, пригласили разделить с ними скромную трапезу. Утром гостей провожал в дорогу лишь хозяин.

— У нас большое несчастье, — пояснил он, — ночью умерла наша корова, единственная кормилица наша, и моя жена слегла с горя.

Ученик выразил хозяину горячее сочувствие, а рабби Ханина ничего не сказал.

И пошли они дальше. Около полудня сделали привал в тени большого дерева. Открыли сумку, которую собрала им в дорогу заботливая хозяйка. Там оказался хлеб с сыром и два яблока.

И тогда ученик прервал молчание.

— Горько мне, рабби, оттого, что не понимаю я пути твоего, — произнес он. — Человеку мерзопакостному починил ты имущество, а людям бедным и добрым, потерявшим единственную кормилицу, ничем не помог.

— Не спеши с выводами. Глаза часто обманывают нас, — улыбнулся рабби Ханина. — Дыру в подвале злого хозяина я заделал потому, что там находился клад, и негоже было, чтобы достался он такому плохому человеку. Что же касается наших добрых хозяев, то тяжкий период в их жизни уже закончился. Ночью в их дом явился Ангел смерти. Он хотел забрать хозяйку, но я уговорил его удовольствоваться коровой. Ну и какой же вывод следует из всего этого?

— Нужно воздерживаться от поспешных суждений, — сказал ученик.

— Вещи совсем не такие, какими кажутся, — сказал рабби Ханина.

Эти притчи, записанные на отдельных листах, были найдены в бумагах Хаима Виктора Арлозорова после его смерти.

Холодной дождливой осенью 1918 года его часть вела тяжелые оборонительные бои во Фландрии. В тот день он находился на наблюдательном пункте своей роты и видел перед собой только брызги и водяной туман. Грозно шумевший ветер не мог заглушить звуки выстрелов и артиллерийскую канонаду. Все чаще сквозь пелену дождя прорывались короткие красные вспышки — это артиллерия противника вела беглый огонь газовыми снарядами.