Чаша Времени. Последняя
Шрифт:
Теперь скажи, на что похожи мои фокусы? Не на огонь ли? – Она перегнулась через стол и достала бутылек с белой жидкостью. – Подойди, я тебя полечу. Сильно больно? Потерпи, сейчас пройдет.
Прости, калель Валунтасия, – попросил Яно, протягивая вздувшийся на ладони пузырь. – Теперь я верю, что это – возможно.
Прощаю. А теперь закрепим ваши знания.
Она продолжила урок, иногда поглядывая на опустевшие хоры. Невольно ждала, когда на мостике снова появится тень. Покончив с наставлениями, развела детей в две комнаты, расположенные на первом этаже. Уставшие за день
Калель Валунтасия, я забыла последнюю строчку, – заныла самая младшая из воспитанниц – белокурая девочка стойкими косичками. – Помоги! Мне опять приснится, что я умираю!
Успокойся, Нал. – Дэльвильта опустилась у кровати на корточки и укрыла девочку пледом. – Слушай. «…Сестры Творца, семь Энигманэй, всегда будут стоять за меня, защищая от зла».
Валунтасия… – Нал часто заморгала, вытащила из-под покрывала маленькую ручку и провела ею по лицу наставницы. – Я хочу, чтобы у меня была мама. И хочу, чтобы моей мамой стала ты.
Дэльвильта поправила подушку и, наклонившись к девочке, поцеловала ее в висок. Этого делать нельзя, но она не удержалась. Конечно, ее любовь не заменит этим детям родительскую. Но хоть что-то лучше, чем ничего.
Засыпай, повторяя последнюю строчку молитвы, – велела она и поднялась, забирая со скамьи подсвечник. – Всем тихой ночи!
А можно оставить свечку? – недовольное бурчание из-под покрывала принадлежало Яно. – Страшно в темноте!
Вы же учитесь управлять огнем, – вдохновенно напомнила Дэльвильта, остановившись у двери. – Так что, вы уже вполне можете обходиться без свечки. Всем приятных сновидений.
Она миновала приемную залу и открыла дверь в комнатку с тянущейся вверх каменной лестницей. Слева висел железный вьюн – настенный шандал, и десятки огоньков заплясали на огарках, потревоженные безжалостным сквозняком.
На последнем, третьем этаже Дэльвильта невольно задержалась у манящей запретом двери в читальню. И, наверное, вошла бы…
Калель Валунтасия! Подождите!
Навстречу семенила прислужница в белом несуразном балахоне, шапочке, скрывающей волосы, и тряпочных башмаках.
Ваш наставник велел передать вам приглашение. Завтра состоится торжество по случаю дня возрождения принца Мадритэла.
Благодарю.
Она выхватила листок и устремилась в свою комнату, расположенную в дальнем конце коридора. Может, кого-то бы и обрадовало почетное приглашение, но только не ее: возникло нехорошее предчувствие. Принц опустился до того, чтобы звать на прием недоевших прихлебателей? Что-то здесь не так.
Остановившись у своих покоев, она вставила ключ в замок. Открыв дверь, вошла в просторную комнату с большой кроватью у дальней стены и стоявшими по обе стороны сундуками.
Дэльвильта сняла с шеи ожерелье и, небрежно бросив его на стол, прошла к шкафу, намереваясь поскорее избавиться от платья. От кружевного ворота чесалась шея, а
Снова злая, – отметил писклявый голос. – Что на этот раз?
Ничего, – возразила Дэльвильта и закинула платье в шкаф. Потом вернулась к зеркалу и, взяв гребень, села на стул.
Кто тебя опечалил?
Обернувшись, она посмотрела на крошечного человечка, сидевшего на витом подсвечнике. Его полупрозрачные черные крылья бросали легкую тень на хорошенькое личико.
Надергать бы с тебя крыльев.
Опять я во всем виновата, – проворчал человечек, и тонкие ручки обиженно свились на груди.
Дэльвильта расчесала волосы и подошла к кровати, сгоняя с подсвечника летучую вестницу. Скинув туфли, нырнула в прохладу сине-фиолетовых лепестков, служивших своеобразной периной. Подушка и покрывало были сотканы из тонких вьюнов, густо покрытых корзинками невянущих одуванчиков.
Извини, Ламинаса, – вздохнула Дэльвильта, вжав голову в подушку и глянув на крылатого человечка. – Просто я боюсь, что слишком привязалась к одной девочке. И самое плохое, что и она ко мне – тоже. Сказала, что хочет, чтобы я стала ей матерью.
Ты и вдруг матерь? – хихикнула Ламинаса, болтая паутинками ножек. – Тебе самой еще нужна материнская забота.
Поздравляю, ты научилась бить в больное место.
Дэльвильта отвернулась от подрагивающего пламени свечи и сжала в кулаке край подушки, пытаясь сдержать слезы.
Поднявшись по лестнице и задержавшись у двери, он помедлил, раздумывая, входить в эту необычную комнату или нет. Решил не противиться желанию и ступил во мрак читальни. В камине, встроенном между двумя овальными окнами, потрескивало пламя. Чуть поодаль стоял длинный стол, покрытый фиолетовой камкой. Возле дальней стены притаился небольшой шкафчик. Всю же правую сторону занимали подвесные полки с книгами.
Уже сотый раз он осматривал эту комнату, приписывая ей сверхъестественные способности хранить воспоминания. Здесь оживало все то, что хотелось вспомнить, но поднималось из глубин памяти и такое, о чем стоило бы забыть навсегда.
Пройдя к камину, он сел на стул и закинул ноги на угол стола. Все же приятно проводить здесь свободное время. Не нужно даже закрывать глаза, чтобы оживить детали прошлого.
Вот опять возник длинный коридор с бордовыми стенами, служившими одновременно и оградой, и вместительной тюрьмой. Всюду множество дверей, половина из которых – хитрые ловушки. Стражники в черных балахонах, приказы мучителей, невнятная мольба арестантов и лязг цепей.
Из морока выплывают темные силуэты надзирателей, стегающих плетьми провинившуюся узницу. И вдруг на них обрушивается ярко-голубой свет, подобно отточенным лезвиям, вспарывающий кожу. Кровавая пыльца облачками зависает в воздухе, а когда развеивается, обезображенные тела перестают биться в судорогах. На полу замирает и молодая девушка в рубище. Приподняв голову, испуганно смотрит на возникшего перед ней человека. От шеи тянется покрытый шипами ошейник, руки и ободранные ноги сковывают цепи, но она не просит пощады и не молит о спасении.