Чаша ярости
Шрифт:
— Не быва-ать! — отозвалась невидимая аудитория, которую нерасторопный режиссер телетрансляции показал лишь пару секунд спустя — уже откричавшейся.
Мунту продолжил вещать, но Петр выключил изображение — все и так ясно: грязная политическая игра в куклы, где Ибоко — явная марионетка. А вот ниточки находятся в руках у человека, имя которого Петр знал, но без злости произносить не мог.
«Не кажется ли тебе, что это имя слишком часто стало всплывать?» — В голове Петра возник голос Иешуа.
«Да, брат, слишком часто».
Иешуа больше ничего не сказал, а Петр вновь почувствовал себя виноватым во всех неприятностях, свалившихся на Храм за последнее время. И сейчас предстояло разгрести еще одну проблему — нежданные гости у порога
Молодой конголезец, отброшенный электрическим разрядом периметра, введенного в режим максимальной защиты, грохнулся оземь. А не надо по заборам лазить! Его земляки, те еще перцы — вместо того чтобы поймать героя, расступились, организовав для него замечательную каменистую посадочную площадку, куда он и рухнул, подняв облако пыли. И стоят теперь, примолкшие, наблюдают опасливо: не помер ли, часом? Не помер — шевелится. Приложился крепко, да и током его периметр угостил немалым. Толпа зашумела сильнее и злее, но подходить близко теперь не решалась, словно раздумывала, что предпринять. Правы те, кто утверждает, что у толпы есть свое одно большое сознание, сложенное из тысяч мелких и разрозненных. Но вот парадокс — вместо того, чтобы стать воплощением мудрости от такого сложения, толпа, напротив, глупа и нерациональна. Очередное доказательство этому Петр увидел спустя несколько минут после пыльной и болезненной неудачи штурмовика-первопроходца. Группа активистов-выдвиженцев волокла откуда-то деревянную лестницу с явным намерением приставить ее к воротам и перелезть на территорию Храма. Замечательно! По физике — пятерка: дерево не проводит электричества, это они помнят, но откуда им знать, что сами ворота ничуть не менее защищены, чем весь периметр? И что термин «не проводит» не исключает иных, а стало быть, сгорит она, к чертовой матери, превратится в головешки эта лестница, лишь только коснется ажурной решетки. И что за решеткой — на вид слабой и не грозной — кроется мощный железобетонный барьер, готовый подняться из своего подземного логова в любую секунду и стать надежной преградой не то что для толпы, но и для несущегося на полной скорости «элиминатора», коли кому-то вздумается использовать дорогое устройство для тарана. И что точно такие же барьеры спят по всему периметру Храма. А так, конечно, заборчик на вид хлипенький, всех делов-то — перемахнуть! И задумано сие из гуманных целей: чтобы жители храма не чувствовали себя в каменном мешке.
Как Петр и предполагал, лестница загорелась сразу, лишь только коснулась металла ворот. Хорошо, никто не пострадал, — активисты отпрыгнули в стороны, громко ругаясь на специальном «ругательном» диалекте, о существовании которого Петр, кстати, узнал из общения с Нгамбой.
Еще одна пауза на раздумья, и — новая попытка штурма. На сей раз с применением более продвинутых технических средств, нежели деревянная лестница. Шумящая и потрясающая транспарантами толпа расступилась, пропустив к воротам машину — хоть и старенький, но довольно мощный облезлый грузовик со свирепого вида водителем внутри. На «кенгурятнике» машины был намотан трос, который, распустив, зацепили за ворота. Десяток рук (общность мыслей в толпе) махнули водителю: сдавай, мол, назад! Натужно взвыв и натянув трос струной, грузовик попятился, как ни прискорбно, выгибая за собой ворота все больше и больше. Еще немного, и они не выдержат, сломаются, прихлопнув своей массой кого-нибудь из митингующих.
Отгоняя озорную мысль: «Хорошо бы!», Петр заорал в переговорник:
— Барьер! Быстро!
Тотчас стальные плиты перед воротами раздвинулись, и из-под земли стал живо вырастать бетонный блок, покрытый снаружи черным блестящим пластиком. Перелезть через него — пустая затея, так как тут — плюс к скользкой
Ворота таки с железным лязгом грохнулись, никого, кстати, не придавив, и в образовавшийся проем хлынули люди — прямо навстречу черному, неприветливому монолиту. Сверху, с башенок, на них хмуро глядели охранники Храма, так же как и послушная автоматика, готовые исполнить любой приказ мистера Оруэлда. Надо будет стрелять по людям — будут стрелять по людям. Вот по этим самым. Только зачем по ним стрелять? Они ни в чем не виноваты, это не их война… Да и не знают они ни о какой войне. Они лишь требуют вернуть Нгамбу, сами не будучи уверены в том, что их любимый президент именно здесь. Но телесеть, по их разумению, лгать не может, а именно с ее помощью исполняющий обязанности «первого» в Конго Мунту Ибоко обратился к ним, наказав верным сынам родины силой изъять Нгамбу из «лап гнусных захватчиков, притворяющихся христианами».
Глядя на всю эту вакханалию, Петр лихорадочно соображал, что предпринять в такой ситуации. Разогнать-то всех этих пейзан-люмпенов легко, вопросов нет. Но решит ли это проблему? Нет, конечно. Тогда как? Может быть?..
Осененный неожиданным решением, Петр помчался к Иоанну.
— Значит, такое дело: нам надо сейчас с тобой взять машины и незаметно выбраться отсюда подальше, куда-нибудь в пустынное местечко, где никого нет, и устроить небольшой провинциальный театр.
— Не понял, скажи толком.
— Толком я сам еще пока не знаю…
Уже через час черный «хаммер» мчался по кочковатой дороге прочь от Храма на юг, унося в себе Петра, Иоанна и средней мощности креатор — прибор, способный зрительно изменить любой предмет, заменив его, реального, на голографичеекое изображение требуемого. Петр когда-то давно, в Иудее еще, использовал такую штуковину — вместе с Иоанном, кстати, — он превратил себя и своего ученика в камни, чтобы избежать встречи с римским патрулем. Но тогда креатор был портативный и слабенький, а сейчас в его распоряжении имеется достаточно средств, чтобы не мелочиться в иллюзиях.
Остановились в действительно глухом месте. Кругом — лунный пейзаж, пустыня, редкие деревья да кусты. И ни души, кроме двух людей из Храма.
— Ну и что ты задумал? — спросил Иоанн.
— Давай приведем креатор в рабочее состояние, — уклонился от ответа Петр.
Креатор раскочегарили, отрегулировали, он был готов творить любые чудеса только дай задачу. В машину надо заложить изображение того объекта, который следует воспроизвести, и задать размер. А потом, уже вручную, если требуется, можно подкорректировать детали.
— А делать мы будем вот что, точнее, не «что», а «кого», — произнес Петр, доставая из кармана яркую голографическую картинку, на которой был изображен он сам в обнимку с шефом Службы Времени Майклом Дэнисом. Памятное фото, сделанное в незапамятные времена, из никчемушной картинки превратилось в важного помощника. Только бы все прошло гладко…
— Набирай, — велел Петр. Иоанн кивнул.
Мунту Ибоко долго не отвечал. На дисплее телефона мигала надпись: «Система ожидает ответа». Наконец соизволили ответить.