Чашка яда на десерт
Шрифт:
В углу мрачной комнаты, на постаменте примостился улыбающийся сатир с козлиными ногами и хвостом – скульптура из какого-то тяжёлого металла, покрытого чёрной краской. Этот шедевр нам презентовал один знакомый скульптор. Увидев скульптуру, Кирилл возмутился:
– И что, интересно, делает этот козёл в кабинете алхимика? Ему тут не место!
– Да пусть остается, сойдет за дьявола. Тем более что больше его всё равно поставить некуда, – защищала я сатира.
Над почти натуральным очагом с потухшими бутафорскими углями раскачивался медный котел, в котором ушлый старичок варил свои вонючие снадобья, пытаясь получить философский камень (или золото – кому что больше нравится). Семейная легенда гласит, что дедушке
Ну а третий призрак, хоть и называется фамильным, к семейству никакого отношения не имеет, и приблудился в старый особняк совершенно случайно. Наверное, его собственное жилище сгорело или было снесено во время революции, вот бесприютному призраку и пришлось укрыться в чужом доме. Это привидение имеет наиболее материальный облик. Когда гости оказываются в просторном подвальном помещении, заполненном старыми рассохшимися бочками, дверь встроенного в стену шкафа с громким скрипом открывается и в открывшемся пространстве поднимается скелет, приветливо помахивая костлявой кистью. Кирилл почему-то назвал его Гаврюшей. Удивительно, но бедного Гаврюшу никто не пугается, даже впечатлительная пятилетняя Полинка. Но я всё равно боюсь, как бы кто из особо чувствительных дам не шмякнулся в обморок, неожиданно увидев костлявого обитателя.
Понятно, что нашему новоявленному туристическому развлекательному предприятию аналогов в отечественном бизнесе не существует. Как там обстоят дела в заграницах, я не знаю. Когда-нибудь у нас появятся последователи и подражатели. Но пионеры – они и в Африке пионеры.
Славик Тузиков, которого любезно пригласили посетить подвалы, как только они были оборудованы, пришёл в неописуемый восторг. Из кабинета алхимика его вообще никак не могли выкурить. Тузиков тщательно обнюхал все колбы и реторты, изучил псевдо старинный фолиант, сунул нос в котёл с алхимическим варевом, щёлкнул по рогам сатира, а затем сообщил, что как только передаст свое дело наследнику и удалится на заслуженный отдых, сразу же начнет добывать философский камень. Золото ему как-то без надобности, а вот таинственный камень очень даже пригодится. Зачем ему может понадобиться этот самый камень, я не поняла. Да и он сам, вероятно, ещё не придумал, как можно использовать сей ценный предмет. Лишь заветное слово «обед», произнесённое явившейся в подвал тётей Валей, заставило Тузикова покинуть обитель дедушки-призрака и отправиться в столовую, где уже накрыли стол.
Видимо, Тузиков красочно описал наших духов своему приятелю, Николаю Ивушкину. Едва появившись в нашей гостинице, Николай сразу же захотел прогуляться по подвалам.
– Посещение аттракциона в порядке общей экскурсии, – отрезал Кирилл. Ивушкин спорить не стал.
Кроме подвалов и заброшенных уголков старого парка, для гостей готовились экскурсии по историческим, заповедным и литературным местам Подмосковья и ближних к нему губерний. С юмористическим, мистическим, поэтическим уклонами в зависимости от интересов гостей. Рекламный проспект обещал также концерты, невинные азартные игры, вроде старинного лото с бочонками, поиски сокровищ (в местах, ещё не перекопанных на грядки командой неутомимой тёти Вали). Так что открытие первого сезона мы встретили во всеоружии.
ГЛАВА 3. Крупные события и мелкие неприятности
Утром меня разбудила кошка Алиса. Она надсадно мяукала и колотила меня лапой по щеке.
– Ну, чего тебе нужно, – проворчала
Но кошка продолжала противно орать. Я тяжело вздохнула, откинула одеяло и опустила ноги на пол.
Мечтая о чашке крепкого кофе, я пошлепала в особняк, на кухню. Как бы организовать, чтобы кофе в постель по утрам подавали? Много лет ломаю голову над этой проблемой, но никакого решения пока нет! Да что там – в постель, в моем щитовом домике не было кухни, поэтому приходилось тащиться в особняк даже за простенькой чашкой чая или кофе.
Зевая, я брела через парк. Восхитительно пели птицы, на траве ещё сверкала роса, жёлтые цветы на клумбе тянули головки навстречу солнцу. На посыпанной песком тропинке, ведущей прямо к дому, меня радостным тявканьем встретили собаки.
– Тише, тише, всех гостей перебудите, – проворчала я. Собаки считали, что выполнили свой долг по ночной охране усадьбы, и заглядывали мне в глаза, ожидая похвалы и наградного куска мяса
Надо сказать, что сторожа из них вышли не особенно грозные. Из всей троицы устрашающий вид имел лишь кавказец Простак (по паспорту Фердинанд). Но внешность обманчива, и Простак – добрейший на свете пёс. Кошки нагло воруют еду у него из миски, а все люди для него – друзья. Никите стоило больших трудов научить пса лаять на чужих. Простак гавкает на них почему-то лишь по утрам и вечерам, при этом смотрит на Никиту, ожидая награды.
Не лучше охраняет и ротвейлер Прохвост (по документам Маркиз Анри). Он ничего не защищает, а сам ловко утаскивает из кухни приглянувшийся кусок мяса. В отличие от Простака и Прохвоста, Проныра – обычный дворянин. Он приблудился случайно, и наши собаки сразу же приняли худого и облезлого бродягу в свою стаю. О том, что псы из жалости кормят бездомную дворнягу, я узнала случайно от Алисы. Умная кошка долго мяукала и звала меня за собой. Я последовала за ней и обнаружила тощего пса, лакавшего супчик из миски Простака. Никита сообщил, что дворняжка отирается здесь уже несколько дней.
– Пусть он у нас живёт, ладно, Ксюш? Мы с Кириллом ему будку сделаем.
Ну, что ж, две собаки, или три— разница невелика. Так Проныра остался у нас. Кстати, охранник из него тоже получился никудышный. Имена собак слегка сократились, и псы стали окликаться на клички Проша, Проня и Хвост. У каждой собаки было свое хобби, и вместе они собирались лишь во время кормёжки. Излюбленным занятием Проши был здоровый сон где-нибудь под кустом, любопытный Проня носился по всей территории и заглядывал даже в ведра строителей и пустые банки, а хитрый Хвостик топтался возле кухни, не спуская преданных глаз с повара.
Возле кустов, скрывающих тропку к пруду, послышались ворчливые причитания. Тётя Валя наклонилась над затоптанным растением, которое только вчера было редким цветком
– Все, уезжаю! Кончилось моё терпение!
– Тёть Валь, потерпи немножко. Вот наймем садовника, он за этим зелёным хозяйством присмотрит, – лепетала я заискивающе.
– Не садовника нужно брать, а ещё одну горничную. Лариса с Ритой не справляются, а тут вдобавок этот юбилей!
– Какой ещё юбилей с утра пораньше? – удивилась я.
– Ну, ясно, одна ты ничего не знаешь, – сварливо проворчала тётка. – У драгоценной пани Барбары юбилей: восемьдесят лет старушенции исполняется, и она собирается с помпой отметить день рождения прямо здесь, в нашей пнсионате. Если бы мне столько стукнуло, я бы ни за что праздновать не стала.
– Когда? – выдохнула я, с трудом найдя паузу в тёткиной речи.
– Что когда? А-а, день рождения. Да через три дня. А людей не хватает, я с ног сбилась, девушки на ногах едва держатся! Нужно срочно нанимать ещё одну горничную. Вот не позднее, чем сегодня.