Часовой Армагеддона. Разводящий Апокалипсиса
Шрифт:
— Как это? — не понял Валентин.
— У вас не существует возможности причинить вред другому, — пояснил Донован. — Ну скажем, дойдите до вашего соседа и заявите ему — уезжай, мне твоя морда не нравится, а то как дам фаерболом!
— Как же, как же, — сказал Валентин. — Да он всех друзей созовет на такого прикольного соседа полюбоваться. А уж если фаерболом дать…
Он поежился. Это сколько ж пацанов-мэтров сбежится, силами меряться!
— Вашу угрозу никто не воспримет как угрозу, — заметил Донован. — На Земле все было бы иначе.
—
— Уже умеют, — возразил Донован. — Но там нет такого понятия — «счастливая страна»… Впрочем, речь не о Земле. Проблема заключается в том, что у техники глубокой профилактики имеется один недостаток. Несмотря ни на что, возможность причинить вред все-таки существует.
Донован сделал паузу, многозначительно посмотрев на Валентина.
— Гипноатака, например, — предположил тот.
— И Шкатулка Пандоры, — добавил Донован. — Например.
Он замолчал и принялся сосредоточенно рассматривать свои холеные пальцы.
Валентин подпер подбородок руками и глубоко вздохнул.
Вот оно как. Глубокая профилактика.
Следует думать о неприятностях сразу, как только они становятся возможны. Черт! Толково, очень толково. Вот только что мне-то теперь делать, а? Ведь я со Шкатулкой — ходячая неприятность.
С пятью зарядами, имя которым — Смерть.
А я-то думал, что они из-за Побережья всполошились…
— Нет человека — нет проблемы? — предположил Валентин, чувствуя нарастающую злость.
Донован заинтересованно наклонился вперед:
— Это русская народная пословица?
— Советская, — машинально поправил Валентин. — И как мне кажется, непосредственно относящаяся к делу. Насколько я понимаю, для вас сейчас самая большая проблема — это я.
Донован задумался.
— Самой большой проблемой, — сказал он через некоторое время, — могут стать последствия событий на Побережье. Но это в будущем, а сейчас вы совершенно правы. Вы со Шкатулкой действительно опасны, и это действительно проблема, и я действительно пришел к вам в первую очередь поэтому. Но сообразите вот что: если я, Майлз Донован, предположительно способен вас — кхе, кхе, — устранить, то это ведь значит, что я сам куда более опасен, чем вы! И, следуя вашей логике, я должен сперва устранить самого себя?
Валентин развел руками:
— Ну, не знаю. Я в безопасности не работаю. Может быть, вы уже в каком-то смысле устранены. Закодированы, скажем…
— И кодировщики закодированы? — поинтересовался Донован.
Валентин усмехнулся. Действительно, дурная бесконечность получается. Служба безопасности как главная угроза безопасности. Интересно, как они этот парадокс разрешили?
— А предположим, — сказал вдруг Донован, — что вы бы сами работали в безопасности? Что бы вы тогда сделали на моем месте? Вот здесь и сейчас?
Валентин поперхнулся смешком. Ну, Донован, ну, мастер околдовывания словом… Это что же, я теперь за него его же работу делать буду?
Однако парадокс безопасности уже увлек его мысль за собой,
— Для начала я бы разузнал, с кем имею дело, — заявил Валентин, и тут же сообразил, что Донован именно так и действовал. Ладно, решил Валентин; первые совпадения не в счет. — Если это нормальный человек — нормальный в эбовском смысле, конечно — я бы объяснил этому человеку, почему он представляет опасность. После этого я предложил бы ему самому подумать, как нам все-таки обеспечить эту долбанную безопасность, и обсудил бы варианты.
— Отлично, — Донован хлопнул в ладоши. — Как долго?
Валентин уставился на собеседника в полном непонимании.
— То есть? — переспросил он.
— Сколько вариантов вы бы обсудили? — повторил Донован. — Точнее, на каком же варианте вы остановились бы?
Валентин пожал плечами:
— На том, который устроил бы обе стороны. Ясно дело, что с первого раза такого варианта не будет.
— Предполагается, — спросил Донован, — что с человеком, «нормальном в эбовском смысле», всегда можно договориться?
— А разве нет? — возразил Валентин. — Мне всегда казалось, что именно этим мы отличаемся от твердолобого населения Побережья. Да и Земли тоже.
Донован довольно сложил руки на животе.
— Остается только понять, — благодушно проговорил он, — как же нам отличить человека нормального от человека, нормального не очень.
Валентин улыбнулся в ответ:
— До сегодняшнего дня мне казалось, что принц Акино уже сделал это за нас.
Входной контроль, подумал он про себя. Человек, с которым нельзя договориться, никогда не попадет в Эбо. Само существование этой страны — тайна, и сюда не берут добровольцев. Принц Акино сделал выводы из неудачи своего первого эксперимента. Блистающий Град, павший из-за интриг и предательства, его многому научил.
И что интересно, подумал Валентин, похоже, принц добился своего. Страна Эбо действительно счастливая страна, раз самые добрые и разумные люди — а Донован производил именно такое впечатление — выбирают себе работу в службе безопасности. На Земле они бегали бы от нее, как черт от ладана.
— Вы не верите, что человек может измениться? — спросил Донован все так же благодушно.
— Но вы же проверили меня на аутентичность, — возразил Валентин, и внезапно мурашки побежали у него по спине.
Донован действовал именно так, как я только что рассказал!
— Сообразили? — спросил Донован, выдержав необходимую паузу.
Валентин развел руками:
— Ну, знаете ли…
Мысли его заскакали, как в лихорадке. Донован и в самом деле сделал все так, как я только что придумал! Черт возьми, вот с кем мне надо было работать, а не с конспиратором Зангом!
— Сообразили, — констатировал Донован, едва Валентин додумал последнюю мысль.
Валентин уставился на него с внезапным подозрением.