Часовой механизм
Шрифт:
— Хочешь сказать, что побег устроил Пустовалов и его команда?
— Несомненно. Когда я был в зоне у Артюхова, он мне назвал день и час побега. Знал об этом за сорок дней. Но я читал в его глазах сомнение. По идее, побег устраивал влиятельный адвокат с большими связями — Феликс Шаплер. Но сам адвокат с Артюховым не встречался, а вел переговоры якобы через посредников. Тут нет стопроцентной уверенности. И у Артюхова имелись сомнения на сей счет.
— Я проверил Шаплера, как ты просил. И ты знаешь, Женя, я его не нашел. Контора его стоит на старом месте, но адвокат, похоже, находится за границей.
— Я так и думал, Дик. Вот почему план побега был скорректирован. Извини, что не поставил тебя в известность, но телефонная связь ненадежная. Но ты сделал все правильно.
— Я старался.
— Представляю, как тебя коробило, когда из твоего кармана тащили бумажник.
— Неплохо сработано. Чисто.
— Я знал, что не смогу передать Артюхову деньги. Даже если набить его карманы на выходе, то где гарантия, что ему дали бы возможность сесть на товарняк и доехать до Михайловки. Но если он туда попал, то считай, ему удалось ускользнуть от слежки Пустовалова. Нам интересно, что Артюхов предпримет на свободе и понять задумку Пустовалова. Идет двойная, а может, и тройная игра. Правила для себя каждый устанавливает сам.
Журавлев подумал и спросил:
— Почему ты делаешь нажим на Пустовалова? Он такая же марионетка, как и Артюхов.
— Пустовалов отличный аналитик и опытный мент. Поверь мне. Я с ним общаюсь месяц. Кот, гуляющий сам по себе по раскаленной крыше. Он к этому привык и всегда начеку. А что говорить о Хлебникове? Он ведь тоже не главный. Принцип матрешки. Копать можно до бесконечности. Ты же сам говорил, что начинать надо с малого. С низшего звена. Так я и делаю. Материалов накопилось много. Возможно, Пустовалов — наш трамплин к верхним этажам пирамиды.
— Думаешь, он решил выйти из игры и даст нам ключи от заветной двери? — удивился Журавлев.
— Нет, конечно. Майор всегда будет оставаться игроком. Слишком много амбиций. Но его можно всколыхнуть. Для этого нужен небольшой взрыв. Я сам напросился к нему в руки, когда понял, что глубже определенного слоя копнуть не смогу. Неделю я прожил на свободе. Сделал несколько сотен снимков. Проанализировал обстановку. Ну а потом решил, что пора познакомиться с главным хранителем тайн «мадридского двора», и начал нагло фотографировать бумажный комбинат. Тут-то меня и взяли подбелы рученьки. Теперь слушай. Я снимал угол у бабульки, но сам понимаешь, ничего серьезного там не хранил. Есть другой дом, на окраине. Как его найти, я тебе расскажу потом. Хозяин сдал мне его до конца сентября. На мои деньги он уехал гостить к дочери на Волгу. Ключи найдешь в сарае под корытом. Стремянка — в сенях, люк, ведущий на чердак, — возле печи. Там-то я и храню все материалы Все сложено под соломой у слухового окна. Прочти внимательно мои заметки и просмотри фотографии. Пара-тройка из них тебя удивит.
— Ну ты же известный мастер шпионажа. И на кого нарыл компромат?
— Это не компромат. Это удар ниже пояса. И его следует нанести Пустовалову, чтобы окончательно сбить парня с ног. Он должен решиться, наконец, чью сторону ему принять.
— Про этот взрыв ты и говорил?
— Именно. У Пустовалова есть несовершеннолетняя дочь.
— Не по годам развитый ребенок. Я уже ее видел. Боюсь, что не одним Хлебниковым она манипулирует, Женя. У девочки свои особые интересы. Но об этом я узнаю раньше остальных.
— Быстро освоился, Дик. Ну, ладно, тебе пора уходить. Засиделся ты в этой вонище, действуй по обстоятельствам. На чердаке лежит мой сотовый телефон. Его подзарядить надо. В памяти хранится номер мобильника Пустовалова. Захочешь с ним пообщаться, ради Бога. Но на прямую связь не выходи, а то попадешь в такой же бункер. Из нас двоих хоть один должен оставаться на свободе.
— А разве я возражаю?
Столичные сыщики рассмеялись.
1 час 57 минут
Дверь открыл Илья Ефимович и был очень удивлен. На пороге стояла Алена. За последнее время он видел ее впервые.
— Что так поздно, Алена?
— Свет-то у вас горит, значит, не спите?
— Катя спит. Это я зачитался детективом.
— Вот и хорошо. Начнем с вас.
Девушка вошла в дом без особого стеснения. Вид у нее был не совсем обычный. На блузке и юбке висели травинки и прилипший репей, ноги поцарапаны, волосы растрепаны.
— Что-то случилось, Алена?
— Случилось.
Девушка прошла в горницу и уселась на диван.
Солидный мужчина, похожий на ученого больше, чем на бухгалтера не очень крупной конторы, с недоумением разглядывал гостью.
— И что же произошло?
— Мне нужно алиби. Для этого ваша дочь должна будет подтвердить, что у нее провел ночь один парень, а вы были в курсе дел.
Илья Ефимович осторожно присел на край стула. В глазах отсталого от жизни бухгалтера застыл испуг.
— Помилуй Бог! Вы же еще совсем девочки…
— Не тяните резину, Илья Ефимыч. Девочек вы сегодня не найдете и в младших классах, даже в нашей дыре. И не ахайте. Ваша дочь уже работает. К тому же в милиции. А там добру не научат.
— И с кем же Катя спит в эту ночь?
— С Егором Ярыгиным.
— Помилуй Бог!
— Нормальный современный парень, с деньгами в кармане и к тому же не урод. Не вижу криминала.
— Твой отец ее тут же уволит, если об этом узнает.
— Он ее уволит и еще посадит, если узнает, что Катя передает мне все копии документов отца. Или я ее за красивые глазки к отцу секретарем устроила? За решеткой будет учить юриспруденцию, а не в университете.
— Ладно, хватит давить на отца. Хочешь, чтобы он в обморок упал?
Они оглянулись. Катя стояла на пороге своей комнаты в длинной ночной рубашке.
— Не спится одной по ночам? Собирайся, Катюша. Со мной пойдешь. Когда речь идет о серьезном деле, я непреклонна, ты это знаешь. Слезы по подмоченной репутации потом лить будем.
Катя исчезла в своей комнате, прикрыв за собой дверь.
— Не огорчайтесь, Илья Ефимыч. Сейчас мы приведем сюда Егора, а часов в девять утра он уйдет. И не пугайте его своим видом, он сам может напугать кого угодно. У него на глазах погибла мать, и парня могут обвинить в умышленном убийстве. Сейчас не до сантиментов.