Часовой механизм
Шрифт:
Настя положила на стол фотографии каждого замка: на двери лестничной площадки, подъезда, дома и двора.
— Смахивает на ловушку, — высказался Метелкин.
— Не для нас ли ее заготовили? — предположил Журавлев.
— Возможно. Квартиру арендовали после моей встречи с адвокатом, — продолжала Настя. — Однако квартира имеет еще одно значение.
— Еще одно? — удивился Метелкин. — Мы и о первом ничего не знаем, а ты говоришь о каком-то еще.
— Нам повезло, ребята. Василиса связывалась по международной линии от имени хозяина квартиры. Она даже предположить не могла, что ее телефон на съемной квартире
Настя достала из сумочки кассету и вставила ее в магнитофон. Послышался голос Василисы Нейман.
— Я прошу соединить меня с отелем «Гранд Азур», номер 1362.
Долгая пауза. Ей ответил мужской голос:
— Слушаю вас.
— Это я. Жду завтрашнего подтверждения с базы. Что делать, если мы получим отрицательный ответ?
— Идите на соглашение с представителями. График мы нарушать не можем. До следующего контакта у нас будет два месяца. Мы их вычислим. Круг сузился до минимума. Площадь поиска объекта составляет пару-тройку квадратных километров. С нашими силами проблему можно решить в месячный срок. Важно не допустить срыва данной поставки. Рисковать нельзя. Соглашайтесь на любые условия, но только не спугните посредников. Вряд ли они знают детали. Их наняли. А потом уберут за ненадобностью и без нашего вмешательства.
— Я поняла тебя. Но лучше будет, если ты сам приедешь.
— Не вижу в этом острой необходимости. Зачем же подвергаться такому риску? Никакой революции не предвидится. Скоро все встанет на круги своя. И не надо паниковать. Механизм сложный, иногда дает сбои. Даже швейцарские часы могут испортиться. Но не стоит из этого делать проблем. Желаю удачи.
Связь оборвалась, и Настя выключила аппарат.
— Что скажете, мои ненаглядные Шерлоки Холмсы?
Мужчины молчали.
— Тогда я вам поставлю видеокассету с одной пресс-конференции, записанной три года назад. На ней речь шла о сотрудничестве России с Ираном по вопросам ядерных технологий в мирных целях. Мы поставляли им ядерное топливо для электростанций. Сейчас мы этого не делаем. Арабы неправильно распорядились нашими поставками, и теперь все говорят об иранской ядерной бомбе. Но дело не в этом.
Настя сняла видеокассету с полки и включила телевизор:
— Смотрите внимательно.
На экране появился ведущий и представил зрителям участников конференции, согласившихся дать ответы на вопросы журналистов «Эхо Москвы». Вот тут-то они и увидели лицо генерал-полковника Марчука. Его показали один раз и то мельком. На вопросы он не отвечал. Непонятно, кто его вынудил присутствовать на пресс-конференции. Главным оратором был Лев Леонидович Нейман. Человек красноречивый, умеющий говорить много, убедительно, но ни о чем.
Журавлев улыбнулся:
— Он говорил супротив кого чего угодно, но что к чему ему не дано.
Метелкин склонил голову набок и открыл рот:
— Не понял.
— А его ты понял? Дипломат! Только голос этого мутного Цицерона один к одному похож на голос того неизвестного, что разговаривал с Василисой Нейман по телефону из Дубая. Нейман жив и помирать не собирался. Похоже, он сидит там, чтобы делить прибывающие из России фальшивки по разным каналам. И нам его не достать. Хрен его выманишь из норы.
— Выходит,
— Какое это имеет значение? — вмешалась Настя. — Если мы оборвем цепочку в России, то Нейман арабам будет не нужен.
— Уедет жить в Италию. Сицилийская мафия его примет как родного. С его-то мозгами он нигде не пропадет, да и денег у него хватает. Открыт счет в безопасном банке в оффшорной зоне, и можно идти на покой, — сделал вывод Журавлев.
— Такие люди на покой не уходят. Аферы и авантюры текут в их жилах вместе с кровью, — заметила Настя.
— И то верно, — согласился Метелкин. — Нам ничего не остается, как только ждать.
Журавлев еще раз просмотрел фотографии квартиры на Ордынке и задумчиво сказал.
— Пожалуй, я справлюсь с этими замками. Но мне нужно время. Часов семь, а то и десять. Удобно то, что на площадке всего две квартиры. Надо выяснить, кто живет напротив и в какое время отсутствует. Ну, а ночь — святое время для работы.
— Можно начать этой ночью, — оживилась Настя.
Только Метелкин не понял, почему эта бредовая идея ей понравилась, и зачем и кому это нужно вскрывать пустую квартиру. Там же ничего нет, кроме телефона.
Город Камышин
22 сентября. Поздний вечер
Тихий мирный город. Скандалов здесь не любили и не доводили ситуацию до крайности. Борьба с преступностью сводилась к мирным конфликтам с рыбной мафией. Но ни одного уголовного дела так и не завели. Умели договариваться.
Но сегодня произошел случай из ряда вон выходящий. В собственной квартире был найден труп генерала Крептогорского. Он лежал на диване с простреленным виском Правая рука повисла над полом. Его именной пистолет лежал на полу возле руки.
По мнению специалистов, все выглядело как типичное самоубийство Следов насилия не нашли, да и никаких других следов в квартире не было.
Убитого нашла жена, вернувшись с внучкой с циркового представления. Ребенка увели к соседям, и позвонили в управление. Жена генерала была сильной женщиной. Муж ей часто говорил, будто есть люди, способные с ним расправиться и вряд ли он умрет своей смертью. Все денежные счета в банке были переведены на ее имя. Единственная дочь — с новым, четвертым по счету, мужем — отдыхала на каких-то островах в Тихом океане. Дочку она оставила на попечение родителей.
Многие люди ждут своей смерти и даже готовят родственников к неизбежному, но когда смерть наступает, трагедия остается трагедией. Все привыкли жить надеждой, даже тогда, когда она обманывает и не оставляет шансов на веру. Авось пронесет! В случае с генералом — не пронесло.
Прокурор области Суходрев беседовал на генеральской кухне с заместителем Крептогорского — полковником Зенковичем.
— Ты мне скажи, Игорь Василич, сам-то веришь в его самоубийство?
— До двенадцати часов пополудни Тарас Андреич находился в хорошем настроении. На утренней оперативке вынес несколько благодарностей сотрудникам, а вот потом почему-то сник. В течение всего дня ходил молчаливый и задумчивый. В коридоре не отвечал на приветствия, будто никого перед собой не видел. А в шесть вечера уехал домой. Обычно он засиживался допоздна.