Часовщик
Шрифт:
За время разговора Родя делал вид, что не обращает на нас внимания, пару раз он даже выходил прогуляться по вагону, но быстро возвращался обратно. Видимо, слухи об инциденте в начале поездки уже распространились по всему вагону, и слава нашла своего героя.
— Слушайте, парни, а вы чем планируете заниматься в свободное время? — оживился Валик. — Собеседование у нас аж на следующий день, так что у нас есть время осмотреться в городе. Может, прогуляемся по Мурманску, посмотрим чем местные развлекаются?
— Некогда бездельничать! — важно заявил
— Родь, можно тебя на пару слов? — я вывел парня в коридор и закрыл дверь в купе, чтобы нас не слышали.
— Ты чего на парней взъелся? Ни за что не поверю, чтобы ты упустил возможность повалять дурака, когда есть возможность.
— С ними? — Серафимов кивнул в сторону купе, где сидели Зимин и Уваров. — Кто они такие, Арс? Зимины — дворяне только по названию, у них нет ни достаточного количества денег, ни влияния в обществе аристократов. Валентин — дворянин во втором колене. Ты понимаешь? Его отец заслужил дворянский титул за то, что лечил людей, а за Уваровых я вообще молчу — Иннокентий из семьи простолюдинов!
— Не просто лечил, а спасал жизни раненых бойцов на войне, продолжал оперировать даже во время обстрелов госпиталя, а в мирное время спас жизни сотням человек. Согласись, за такие заслуги можно и отметить.
— Если раздавать дворянство кому попало, скоро и плюнуть будет некуда — одни дворяне будут кругом.
— А зачем плевать-то, Родь?
— Ты разве не понимаешь? Они не чета Серафимовым. Мы находимся на разных уровнях.
— А ты не забыл, что у твоего отца проблемы? И конкуренты одолевают, и карточный долг брата довлеет над бюджетом семьи. Как бы вам самим не опуститься до их же уровня.
— Это ещё не хватало! — забеспокоился парень.
— И потом, Серафимовы тоже когда-то начинали вот так. Да и если отбросить в сторону эти условности, я считаю, что в человеке важно не его происхождение, а он сам. Мне они показались вполне компанейскими. Вот увидишь, что Валик, что Кеша далеко пойдут, так что не суди людей свысока и думай прежде всего о том, чего можешь добиться ты, а не твой отец и его деньги. Пройдут годы, и уже тебе придётся брать на себя ответственность за будущее дома. А деньги — ненадёжный союзник. Сейчас они есть, а завтра их может и не быть. Но если повезёт найти настоящих друзей, считай, что у тебя есть надёжная опора.
Судя по выражению на лице Родиона, он уловил смысл моих слов. Когда мы вернулись обратно в купе, он вёл себя как ни в чём не бывало, но уже гораздо охотнее поддерживал беседу.
На второй день нашего путешествия мы прикончили свои припасы, которые скинули в общий котёл.
— О, икорка! — обрадовался Кеша, когда я достал баночку чёрной икры.
— У вас что, икры нет в Новгороде? — удивился Серафимов.
— Икра-то есть, но стоит столько, что не каждый день позволишь себе такое удовольствие.
За время завтрака умяли и бутерброды, и всё, что оставалось в рюкзаках из съестного. Ситуацию спасли угощения, которое разносили
— Не, в меня второй завтрак точно не влезет! — запротестовал Родион, когда рядом с ним приземлился увесистый пакет с угощениями.
— Это на сутки? — забеспокоился Валик, оценивая объём своего пайка.
— Не беспокойтесь, это только завтрак, — успокоила его проводница. Предусмотрен ещё обед и небольшой десерт на ужин.
— Я ещё в глаза не видел эту академию, но она мне уже нравится! — обрадовался Зимин, вызвав улыбку у проводницы.
После Петрозаводска поезд заметно ускорился, и я едва успевал замечать как за окном проносятся деревья, растущие вблизи от путей.
— Видали, как гонит? На прямой курс вышел! — радовался Кеша, которому поскорее хотелось увидеть академию.
— А почему бы и не гнать? Здесь и станций-то нет по пути. Так, посёлочки, — отозвался Родя.
И всё-таки наш поезд останавливался ещё шесть раз, прежде чем добраться до Мурманска. К городу мы подъезжали уже затемно, часов в девять вечера. За пятнадцать минут до остановки проводница предупредила, что скоро конечная остановка, и нам пора собирать вещи.
Из нашей компании я выходил первым. Ни разу не пожалел, что купил тёплый плащ, потому как холодный ветер со стороны порта заставлял закутаться и поднять воротник. Обернувшись назад, заметил знакомые силуэты. При ночном освещении рассмотреть пассажиров соседнего вагона было проблематично, но я почти был уверен, что по перрону шагали Кислов, Никитский и Кучеров.
— Что ты застыл, как верстовой столб на Старой Владимирской дороге? — голос Родиона заставил меня обернуться, а когда я снова посмотрел туда, где были Кислов и компания, их уже не было.
— Родь, мне кажется, я видел Кислова.
— Да ладно, откуда ему здесь взяться? Тебе уже повсюду Кислов мерещится. Успокойся, теперь нас с ним разделяет без малого полторы тысячи километров.
— Может, ты и прав, но я привык доверять своим глазам.
— Серафимов! — послышался позади голос Платона. — Точно, Родик приехал, ещё и самоубийцу своего прихватил. Неужели тебя с Московской академии выперли, и ты не придумал ничего лучше, чем податься на север?
— А сам-то что здесь забыл? — тут же сделал ответный выпад Родион. — Или тебя из Московской академии выгнали, теперь на других срываешься?
— Дело у меня здесь есть! — отозвался парень. — Не то, что вы мыкаетесь, лишь бы куда-то взяли.
Кислов прошёл мимо, задев Родиона плечом, а затем повернулся и бросил:
— Не думай, что я забыл о нашем конфликте. Вы двое у меня в чёрном списке и даже в Мурманске я вам жизни не дам.
Платон поспешил удалиться, а Никитский и Кучеров последовали за ним. На прощание Фёдор Никитский наградил меня таким тяжёлым взглядом, что я сразу понял — с ним мы ещё точно встретимся, но к этой встрече он подойдёт со всей серьёзностью.