Часовые любви
Шрифт:
Как он мог так поступить с ней, ведь она покончила с прошлым во имя их будущего, во имя их любви? Бросить ее в этот момент, не прийти ночевать!
Память возвращала ее к бессонной ночи, к каждому шороху под окном в спящем дворе, к звуку лифта, останавливающегося на этаже, к лаю собак, выгуливаемых на рассвете. Только тот, кто хоть раз ждал в ночи, мог ее по-настоящему понять. Однако Владимиру было все равно! Он видел безмятежные сны.
Отоспавшись, он увидел ее зареванное
— Чтобы этого больше никогда не повторялось, а то…
— Что, а то?
— А то нам придется расстаться, — холодно предупредил он.
— Вова, я хотела тебе сказать, что вчера встречалась с Людвигом, — все же выпалила Маша.
— Слушай, дай чего-нибудь поесть, потом поговорим, — безразлично бросил он.
— Так что? — уплетая яичницу с ветчиной, наконец-то поинтересовался Владимир. — Твой немец заявился?
— Да, — потупилась Маша.
— В апартаментах живет?
— Да, в отеле «Балчуг».
— Это хорошо. — Обдумывая что-то про себя, промычал он с набитым ртом. — Чайку организуй.
Маша вскочила.
— Что такой холодный? — поморщился Володя. — Разбаловал тебя твой миллионер.
— Он не миллионер.
— Все равно богатенький фриц. Слушай, может, он тебе тут какую-нибудь работенку организует. Мама говорит, ты целыми днями без дела маешься. И нам деньги не помешают.
— Но ведь я у тебя денег не прошу. — Растерявшись от неожиданного предложения, Маша впервые повысила голос.
— Зато я у тебя собирался попросить, — резанул, словно ножом по сердцу, новый возлюбленный.
— Ты-ы?
— Да. Зря, что ли, ты за фирмача замуж выходила? У него дворцы, пароходы. А у нас что? По закону, я слышал, у них полагается жене отступного давать.
— Только ведь не он требует развода. Наоборот, сказал, что не даст.
— Ах не даст! Это хорошо!
— Почему хорошо? — не поняла Маша.
— Можно с него деньги тянуть.
— Что ты такое несешь? Зачем нам его деньги?
— Тебе не нужны?
— Нет.
— А мне нужны. Если не хочешь так, можно по-иному. Просим развода и подаем в суд, с последующей компенсацией. У них ведь принято жен до смерти содержать.
— Компенсацией чего?
— Ущерба морального.
— Должна быть веская причина морального ущерба, — возмущенно произнесла Маша.
Все, о чем они сейчас разговаривали, казалось Маше ужасным бредом. Ей, наверное, это снится. Маша ущипнула себя за руку.
— Издевался над тобой, бил, — спокойно перечислял ущерб Владимир.
— Кто, Людвиг бил?
— А что он с тобой делал?
— Ничего! Он меня любил.
— И вчера тоже? — Прекратив
— Ой, больно, — пискнула Маша.
— Тебе больно, а мне?
Чувствуя себя за все виноватой, Маша опустила голову.
— Ничего такого не было, — передумав признаваться, прошептала Маша. — Мы с ним просто разговаривали.
— Просто разговаривали, — передразнил ее вдруг ставший совершенно чужим ее любимый. — Он ведь из-за тебя приехал?
— Не знаю.
— Так ты, прежде чем меня допрашивать, где я был, с кем время проводил, отчитайся, что ты делала с этим фрицем, невинная ты моя?
Обхватив голову руками, Маша зарыдала.
— Не хочешь обвинения в насилии над собой, тогда скажешь, что застукала его… — не поняв ее эмоций, неожиданно ласковым голосом предложил Берцев.
— Я никогда этого не сделаю. Он очень, слышишь, очень порядочный человек.
— Понял! А я не порядочный! Только у нас с тобой и с мамой всего одна пенсия на троих.
— Как это? Ты, когда меня звал вернуться, сказал, что у тебя все есть…
— Да, но я не говорил, что ты будешь сидеть у меня на шее, я как раз рассчитывал, что твой благоверный явится по твою душу… А ты изображаешь из себя благородство: «И судиться не буду, и работу у него просить не буду». Я тренер в спортивной школе, не всегда получающий зарплату. Так что выбирай: или суд, или жизнь на мамину пенсию.
— Володечка, я ведь не знала, ты никогда об этом не говорил. Ты скрывал от меня, что у тебя так плохо с деньгами? Да? Скрывал? Я тебе обещаю, что теперь будет по-другому. Я ведь тебя люблю. Я призналась в этом Людвигу. Для меня это так важно. Я долго думала, как все это произойдет. Не могла с этим дальше жить. Понимаешь? Теперь все позади!
— Что позади? Ты совсем рехнулась? Теперь только все начинается! На что мы жить будем? Я не бизнесмен, наследства нет и…
— Володечка, когда я там жила, я поняла, что деньги — это не главное. Может все-все быть: и еда, и жилье, и наряды. Но когда вокруг тебя люди, которых ты не понимаешь, а они не понимают тебя, когда у вас нет общего прошлого…
— Слышал, что у тебя с немецким лады. Как это вы не понимали друг друга?
— Боже мой, я вовсе не о языке, я о чувствах.
— Тебе с ним чувств не хватало? Ну-ка подробнее расскажи, — на губах Берцева заиграла ухмылка, — а я слышал, что у тебя с чувствами все в порядке тогда было. Познакомились на выставке, ты этого немца так охмурила, что он ради тебя целую делегацию за свой счет в Берлин пригласил.
— Кто тебе такое сказал? — настороженно полюбопытствовала Маша.