Часовые любви
Шрифт:
— Бедная девушка, как я вам сочувствую, жить в чужой стране и совсем не понимать ни одного языка!
— Это вы мне? — возмутилась Регина.
— Конечно, вам.
— Почему вы так решили?
— Вы все время молчите и даже не смеетесь моим разноязычным шуткам. И еще я заметил, что вы совсем ничего не знаете о стране, где учитесь.
— С чего вы так решили?
— Когда я разговаривал с людьми, побывавшими в Швейцарии или живущими здесь, и называл свое имя, первое, о чем меня спрашивали, не мне ли воздвигнут
— Памятник Льву в Люцерне?
— Однако знаете, но молчите!
— Мне как-то не пришло в голову…
— Да, скромно признаюсь, это памятник мне, гигантскому льву, высеченному в утесе. В укромном тихом уголке, удаленном от суеты, суматохи и шума, возле воды в скалах. Разве я не напоминаю его вам? — Лев тряхнул рыжей гривой.
— Небольшая поправка: тот лев воздвигнут в честь швейцарских солдат, служивших наемниками у короля Франции и погибших во время Великой французской революции.
— «Голова его поникла, из плеча торчит сломанное копье, а лапы покоятся на французской лилии, как бы защищая ее», — продекламировал Лев.
— Марка Твена начитались? Если бы мне захотелось поделиться с вами впечатлениями о Швейцарии, то рассказала бы вам о… — Регина хотела описать Английский сад в Женеве с цветочными часами.
— Только не говорите мне про памятники, воздвигнутые на центральных площадях города, это так пафосно! — опередил ее новый знакомый. — «Львы умирают в уединении, а не на гранитных пьедесталах посреди городских площадей».
— Опять Марк Твен! — улыбнулась Регина.
Лев скрасил ей пребывание в аэропорту и даже проводил на посадку.
— Счастливого пути! — сказал он на прощание. — Снежная, холодная и очень начитанная девушка Регина.
— Кажется, вы опоздали на свой последний автобус, — уже подавая билет, напомнила она ему.
— Это не важно!
И только когда она прошла контроль, прокричал ей вслед за стойку:
— Регина! Я вас обманул. Мне не нужен автобус. За мной приедут на машине знакомые. Просто мне очень захотелось познакомиться с вами! Адью!
Первую половину полета Регина еще вспоминала веселого рыжеволосого доктора по имени Лев, но при приближении к Москве мимолетное знакомство, в полном смысле этого слова, выветрилось у нее из головы.
Глава девятнадцатая
Катя с Димой, встретившие Регину, тяжелым грузом вывалили на нее неприятности, обрушившиеся на семью.
Исчезновение матери, история с ее обманом и арестом, продажа небольшой квартирки для ее освобождения вывели спокойную, рассудительную Регину из равновесия.
— Кто? Кто это сделал? — Выдержанная Регина была взбешена.
— Ее бывший шеф Афанасьев. Нанял переводчицей к одному немцу для проведения весьма сомнительной сделки. Напоил ее и этого немца снотворным, а потом сбежал, украв расписки на большую сумму. Очнувшись,
— Его имя? Как он посмел? Я хочу знать подробности!
— Некий господин Ларрик, бизнесмен средней руки, занимающийся скупкой разорившихся предприятий. Афанасьев под расписку о получении крупной суммы денег якобы выгодно купил для него какую-то фабрику. Сделку переводила Маша, и получение всех нотариальных расписок тоже проходило в ее присутствии. Потом они пошли в номер его отеля отмечать все это. Дальнейшее я тебе рассказала. Утром немец вызвал милицию и стал требовать возмещения ущерба, приняв Машу за соучастницу мошенничества.
Зеленые глаза Регины потемнели, став похожими на омут.
— Поэтому квартиру бабушки и мамы пришлось продать. За вырученные деньги удалось вытащить маму из тюрьмы.
— Я не могу поверить, что мама попала в тюрьму?! Не может быть!
Поверить во все это даже по прошествии времени Катя с Димой не могли тоже.
Неприятные воспоминания ожили в их рассказе Регине.
Господин Ларрик после долгих переговоров с адвокатом понял, что его партнер сбежал навсегда.
— Скорее всего его нет в России, — сообщил иностранцу адвокат. — У нас это частенько происходит. Хапнут миллион — и с песнями…
— Что, не понял? — уточнил иностранец.
— Поговорка такая.
— Плохая поговорка, при чем тут песни? — злился господин Ларрик, думая, как это он, человек с опытом, занимающийся много лет бизнесом, попался на такую удочку.
— Не знаю, не знаю, — думая о том, как уладить дело, и вовсе не объясняя русский сленг, медленно проговорил адвокат.
— Он еще не в курсе, что ударение у нас на первом слоге, — грустно добавил Дима, присутствовавший на переговорах с Ларриком.
— Ему все равно легче не станет, — заметил адвокат.
— Следователь сообщил, что они отравили меня какой-то гадостью, — монотонно бубнил немец. — Анализ пятна на скатерти показал.
— Да, и заметьте, мою подзащитную тоже, что установлено экспертизой.
— Все могло быть специально подстроено, — не успокаивался немец.
— Конечно, это не исключает ее соучастия на первых этапах сделки, но тем не менее для нашего правосудия является важным обстоятельством, — желая показаться объективным, пояснял адвокат.
Деньги от продажи квартиры не покрыли и половины долга, несмотря на то что цены на жилье росли семимильными шагами. Кате с Димой предстояло где-то добыть недостающую сумму. Бизнесмен продолжал упрямиться и не соглашался даже на такой выгодный для себя вариант.
— Вам в противном случае все равно ничего не светит, — как мог, уговаривал упрямого немца адвокат, — если женщину даже посадят в тюрьму за мошенничество, вы не получите ничего.
— Неужели у нее нет счета в банке? — удивлялся немец. — Можно было бы его арестовать.