Часть игры
Шрифт:
– Вы смотритель?
– спросил Лони, хмуро размышляя о возрасте мертвых роз.
– Фигурально, - ответил Карлин, тоже взглянув на вазу.
– Банк дал мне связку ключей и попросил, чтобы я позволил любым заинтересованным покупателям осмотреть гостиницу.
Заброшенное состояние этого места оставило у Лони в душе грустный осадок, но у него был свой собственный путь, а этот Карлин показался разговорчивым.
– Я держу путь в Белу,- сказал Лони.
– Вы?
– Карлин, казалось, заинтересовался этим неоднозначным заявлением.
– Я бы хотел найти эльфов этой земли. Я слышал, их корабли иногда останавливаются там
Даже дружелюбный
– Они не пришвартовываются у причалов, но иногда бросают якорь в гавани. Я был в Беле всего несколько раз, она слишком большая для меня, но я не думаю, что эти эльфы приходят часто.
Но Лони теперь был уверен, что они приходят, а это было все, что имело значение.
– Итак, что вы думаете об этой гостинице?
– спросил Карлин.
– Я думаю, что она может стать красивой... снова.
Карлин улыбнулся:
– Вы бы могли купить её, - его улыбка стала шире. – Ваше присутствие бы добавило немного таинственности этому месту.
* * *
Вернувшись на «Осколок Луны», Лони получил печальную новость от капитана Таунсенда. Главную мачту необходимо было заменить, а это должно было занять половину месяца.
– Но мне нужно добраться до Белы, - настаивал Лони.
Эта поездка уже заняла больше времени, чем он ожидал. Он стремился найти свой народ — свой настоящий народ — и своё место в мире.
Капитан нахмурился.
– Но ты, по крайней мере, здесь. Миишка – столь же хорошее место, как любое другое, чтобы начать писать отчеты для Гильдии.
Лони попытался сохранить самообладание. Что делать, если из-за этой задержки он упустит один из неуловимых кораблей других эльфов?
– Нет, я должен начать в Беле.
Таунсенд не выглядел убежденным, но указал вниз в доки:
– Там стоит небольшая шхуна, отчалит завтра. Ты можешь позволить себе купить проезд. В такую погоду в Белу можно попасть за четыре дня.
По крайней мере, это принесло некоторое облегчение. У Лони все еще было вполне достаточно монет, чтобы заплатить за проезд.
* * *
Город короля Бела покоился на огромном полуострове, протянувшемся на тридцать лиг в океан на северо-запад от Белашкии. На каждой стороне у основания полуострова было два больших залива с горловинами, шириной приблизительно в восемь-десять лиг. Они были известны, как Вонкайшая и Внуторна Залива или, соответственно, Внешний и Внутренний заливы. Первый выходил на океанское побережье полуострова, в то время, как последний занимал северо-восток Белашкийского Залива. Бела, по большой части, была расположена во Внутреннем заливе, с видом на океан.
Лони узнал все это за недолгое плавание от побережья Миишки. Капитан шхуны оказался разговорчивым историком-любителем. Но это не могло подготовить Лони к виду большого порта.
Земля в дальнем конце залива бугрилась крупным, плавным холмом, тянущемся вдоль берега. В его центре был город короля Бела, “белый” город. Видимо, раньше, более трех столетий назад, прежде чем Белашкия была названа страной, Бела была всего лишь небольшой крепостью, построенной на гребне холма.
Постепенно вокруг крепости разрослись деревни, и вокруг них построили крепостную стену. Но болтливый капитан шхуны сказал Лони, что стена не могла вместить крепость, постепенно становящуюся городом. Население росло, и всё новые строения возникали у замка и прилежащей
Для глаз Лони все это выглядело ошеломляюще. Когда он сошёл со шхуны и направился вверх в окольцованный тремя стенами белый город в голове его осталась лишь одна мысль: найти гостиницу и хоть ненадолго укрыться там перед, как он надеялся, заключительным этапом своего долгого путешествия. Он покажется потомкам Отступников, и они отведут его домой, к его истинному месту в мире.
Он остановился в первой же гостинице, самой близкой к докам и попросил комнату с видом на гавань. В уединении своей комнаты он в облегчении опустился на кровать, смакуя одиночество. Ему не нравилась Бела. Это был слишком больший и слишком переполненный людьми город.
К своему удивлению, он обнаружил, что скучает по простой и просторной Миишке. Но у него не было выбора. Из того, что он узнал, у него был лишь один шанс – ждать здесь и наблюдать за гаванью.
* * *
Целый месяц прошёл, и дни для Лони тянулись в бездействии. Он почти ничего не делал, кроме как наблюдал за обширным заливом, в действительности и не зная, что искать. Однако, он был уверен, что обязательно узнает, как только увидит.
Один раз он отыскал магазин и продал другую фишку из игры — лошадь с ярко-синими драгоценными камнями в глазах, что его бабушка называла “сапфиры”. К настоящему времени он имел представление о ценности местных денег и удостоверился, чтобы его не обманули. Деньги, которые он получил от продажи, обеспечили его едой и приютом в гостинице возле причала в течение некоторого времени. Но он не хотел застревать здесь надолго.
Каждый день его неприязнь к этому переполненному, окруженному стенами городу, лишь росла. Здесь было громко и тесно, что заставляло его задыхаться. Он часто не спал по ночам. Что хуже всего, в отличие от людей Миишки, которые смотрели на его глаза и уши с любопытством, здесь он видел только подозрение и настороженность.
Казалось, в Миишке никто никогда не вёл деловых отношений с эльфами, так что его воспринимали скорее как диковинку. Пекарь Карлин даже предложил ему добавить “таинственности” постоялому двору. Здесь же люди смотрели на него как на потенциальную опасность, которой надо избегать.
Его пожизненное клеймо непринадлежности стало ощущаться острее, чем когда-либо. Но он не тосковал по жизни в A’Грайхлонне, не сожалел и о том, что приехал. Все это было лишь средством для достижения цели, а цель эта стоила любых страданий.
Становилось холоднее, и ему начало казаться, что количество прибывающих судов уменьшилось. Он начал волноваться, что эльфы этого континента не смогут путешествовать морем зимой. Если так, то ему придётся долго и несчастно ожидать прихода весны.
Во второй половине дня, когда он прогуливался по северной набережной за портом, наблюдая за волнами, некий отблеск привлек его внимание. Сначала, он не был уверен, что это что-то большее, чем солнечный свет, прорвавшийся сквозь облачный покров, чтобы ударить в воду. Что-то искрилось, словно полированный металл, но потом дрогнуло, будто то, что отразило свет, слегка колебалось на ветру или качалось на океанских волнах.