Часть той силы
Шрифт:
– Тебе не хочется спать?
– Мне это не обязательно. Я ведь не человек. Но у меня есть к вам просьба. Я хочу, чтобы ко мне относились как к человеку. Обещайте мне это, и я вас буду всегда защищать.
– Это нормально, – сказал Ложкин. – Я обещаю.
– Но если вы нарушите обещание…
– Я не нарушу.
– Но если вы нарушите обещание, – настойчиво продолжил Защитник, – я стану вашим врагом. Вам ведь не хочется иметь такого врага? По-моему, это нормальные условия.
Боль в укушенном пальце стихала. Ложкин лежал неподвижно, пока не уснул. Во сне он чувствовал, что поезд остановился, затем снова тронулся, заскользил,
31. Утро…
Утро поразило его своей неподвижностью. За несколько часов тряского и тревожного сна тело настолько притерпелось к ухабам, подпрыгиваниям и раскачиваниям, мелким, но беспрестанным, что сейчас ощущало покой как опасную чужеродную среду. Может быть, именно остановка поезда заставила его проснуться.
Он спустился с крыши вагона. Две колеи железной дороги шли из ниоткуда в никуда. Поезд стоял в пустоте, то есть, никакой станции поблизости не имелось. Видимо, рассвет застал его в пути, а с рассветом здесь все останавливалось. Он посмотрел на свои руки: на каждой снова было по пять пальцев. Поверхностный осмотр тела также не выявил явных аномалий, вроде второго пупка или спящего глаза на макушке, – мало ли что могло произойти здесь за ночь.
Защитник сидел у вагона, на траве, и что-то жевал.
– Я сходил в кабину тепловоза, – сказал он, – и нашел там немного съедобной гадости. Не знаю, что это такое, но есть можно. Хотите? Немного воняет плесенью, а так нормально.
Невдалеке виднелся карьер или просто овраг, в котором блестело небольшое озеро. Блеск воды был необычен, и это сразу привлекало внимание. Вначале Ложкин подумал, что вместо воды озеро заполнили ртутью, но быстро отбросил эту мысль: у озера росли обыкновенные зеленые камыши. Все же вода не была просто водой.
– Ты видел озеро? – спросил он.
– Ага. Там вода просто офигенная. То есть, чистая. Сейчас поем и искупаюсь.
– Я не разрешаю, – сказал Ложкин. – Никаких купаний. На колесе мы уже покатались, хватит.
– Вы не имеете права мне не разрешать.
– Почему это?
– Потому что у меня человеческие права, – сказал Защитник, так мы договорились. Я могу вам даже в нос дать, если вы будете меня обижать. Это будет по-человечески.
– Браво! – согласился Ложкин. – Только этого нам еще и не хватало, в нос давать. Проблема отцов и детей.
Он подошел поближе к озеру. Это на самом деле был карьер, в котором раньше добывали глину: об этом говорили крутые стены и несколько широких глиняных осыпей голубовато-серого цвета. Такая глина встречалась довольно редко и лишь на месте давно высохших болот. Ширина озера была метров двадцать, а длина метров двести или около того. Вода в озере выглядела совершенно нереально: она вся будто бы блестела и искрилась изнутри, как жидкий бриллиант.
Спустившись по глиняной осыпи, он подошел к самой кромке воды. Некоторые из стеблей камыша оказались на самом деле чем-то вроде вертикально стоявших зеленых змеек; когда человек приблизился, они весьма юрко отползли на безопасное расстояние и снова встали вертикально, притворяясь растениями. Судя по всему, нападать они не собирались.
Отсюда было видно, что вода в озере обыкновенная, и даже не очень прозрачная, а блеск идет со дна, наполняя озеро свечением по всей глубине. Это выглядело очень красиво,
Защитник разогнался, сбегая по крутому берегу, и плюхнулся в воду, подняв волну. Он нырнул надолго, его голова показалась лишь минуты через две.
– Это класс, Андрей Сергеич! – заорал он. – Ныряйте, не пожалеете! Тут на дне такое!
– Нам надо искать дорогу домой, – возразил Ложкин. – Этот день когда-нибудь закончится, и снова будут ночь!
– Отбились один раз, отобьемся опять!
Защитник выбрался на берег и лег.
– Почему все так получается? – спросил Ложкин, – Мой фотоаппарат, мои рисунки, все это пропало. Я собирался выйти в город только на час или на два, у меня была четкая определенная цель. И вот я здесь. Я ничего не сделал, я потерялся в этом мире, я сижу на берегу непонятно где и непонятно зачем, а когда наступит ночь, на меня нападут местные вурдалаки. И я ничего не делаю, потому что я не знаю, что мне делать. Как так могло получиться?
– Да ладно мучиться, – сказал Защитник, – вы искупайтесь, и все тараканы из головы убегут. Честное слово.
Дно озера быстро уходило в голубую, почти морскую глубину, видимо, карьер в свое время был очень глубоким. Свечение поднималось со дна, отдельными лучами, шевелящимися, как волосы утопленника. Ложкин нырнул так глубоко, как смог, и увидел, что дно озера все заросло блестящими растениями, выглядевшими так, будто они были сделаны из мягкого зеркала. Между зеркальными стеблями скользили небольшие зеркальные рыбы. Вдалеке виднелось несколько круглых зеркальных булыжников, а поближе целая россыпь мелких зеркальных камешков. Все это выглядело потрясающе красиво, настолько красиво, что Ложкин на мгновение ощутил себя мотыльком, летящим над цветами райского сада. Но воздух в его легких закончился, и он поспешил к поверхности. Когда он вышел на берег, его тело было опутано серебристыми нитями, такими же невесомыми, как нити паутины.
В принципе, это было верхом глупости, торчать здесь, в чужом и опасном мире, и купаться в зеркальном озере. Нужно было использовать каждую минуту дня, чтобы вернуться обратно. Но он глубоко вдохнул несколько раз и нырнул снова.
В этот раз ему удалось достать небольшой зеркальный камень, легко помещающийся в ладони. Одна из его поверхностей была плоской и отражала мир, как маленькое зеркальце. Но в этом мире не было самого Ложкина, – он в зеркале не отражался. Ложкин поворачивал камешек и так и сяк, пытаясь разгадать этот оптический феномен. Потом он вспомнил, что вампиры в зеркалах не отражаются. Может быть, в мире вампиров в зеркалах не отражается нормальный человек?
Защитник закрыл глаза ладонями и старательно загорал. Возможно, он все-таки решил поспать.
Ложкин нырнул еще несколько раз. На дне было множество зеркальных камней. Чем глубже, тем больше их становилось. Они могли иметь самую разную форму, встречались и плоские, как осколки зеркал, и вогнутые, как чаши. Но из-за глубины добраться до них было нелегко. В конце концов, превозмогая боль в ушах, Ложкин достал еще два камня. Оба были относительно плоскими.
Ложкин подсушил их на солнышке, затем рассмотрел один из них. Это зеркальце вообще ничего не отражало. Его глубина была полна голубовато-серого тумана. У Ложкина появилась идея разбить камешек и посмотреть, что будет на сколе. Он взял два камня и с силой ударил один о другой.