Частицы. Книга 2. Новая особь
Шрифт:
– Какой я тебе синьор, – прохрипел задыхающийся Твигл. – Открой лучше дверь и помоги влезть в машину.
В уме называя «ученого синьора» последними словами, таксист, скрепя зубами, выполнил просьбу, не входившую в его прямые обязанности. Клиент щедро платил и, соответственно, обслуживание в этом случае требовалось хоть и не первоклассное, но уж точно необыденное.
Двигатель завелся с пол-оборота, а когда машина выехала за пределы запретной территории, впервые за последние несколько часов Твигл вздохнул свободно.
– В аэропорт «Интернасьональ де Сальтильо», пожалуйста, –
Таксист посмотрел в зеркало заднего вида и, поймав на себе взгляд ученого, кивнув, ответил:
– Вас понял, синьор.
* * *
По прилету на родину, выйдя из аэропорта, Твигл сразу воспользовался услугами Нью-Йоркского такси. Махнув рукой, он уведомил о своем намерении, и к подъезду моментально направилась одна из желтых машин.
Водитель Нью-Йоркского такси, в котором ехал Барни, перегнувшись через руль и пытаясь разглядеть дорогу, не сказать что литературно, но, по крайней мере, с ноткой сарказма в голосе констатировал действительность:
– Дождливая июльская погода! – таксист взглянул на пассажира через зеркало заднего вида. – Что может быть лучше?
– Наверное, ноябрьская дождливая погода! – в той же манере ответил водителю Твигл.
Передвигающийся не более тридцати километров в час, желтый легковой автомобиль остановился на перекрестке под запрещающий сигнал светофора.
Ожидая зеленого сигнала, шафер пренебрежительно фыркнул:
– Могу ручаться, что в такую ужасную погоду даже самый никудышный хозяин не выгонит свою собаку на улицу.
По мнению Барни, сам таксист был еще слишком молод для того, чтобы безошибочно что-то утверждать, хотя на вид выглядел он гораздо старше своих лет. Пока машина стояла и ждала своего момента, в шум дождя, бьющегося о металлическую крышу, вклинился скрежещущий звук от когтистой лапы. Водитель такси нерешительно потянулся к ручке пассажирской двери, за стеклом которой сквозь влажную завесу виднелся лишь фонарный свет. Когда дверь открылась, в салон проник свежий, пропитанный влагой, воздух, а гулкий шум дождя, преобразившись, стал более насыщенным и четким. Сперва снаружи никого не оказалось, а когда шафер собирался захлопнуть дверь, в проеме, прямо перед его лицом, появилась удлиненная морда крупной собаки.
От неожиданности испугавшись, таксист громогласно выругался:
– Пошла вон, драная шавка!
Собака проигнорировала слова таксиста и, встав передними лапами на выступ, продолжила интенсивно махать хвостом.
Извернувшись, словно первоклассный акробат, водитель махнул ботинком перед мордой животного, сопроводив свое действие словами:
– Пошла прочь, псина!
Наверняка животное уже слышало подобное выражение, а может, просто среагировало на грубую интонацию. Спрыгнув с бортика, собака, злобно зарычав, попыталась скрыться из вида.
– Тупая скотина! – в след удаляющейся собаке выругался таксист, а когда та обернулась с оскалом на морде, живо захлопнул дверь.
Позади автомобиля раздалась прерывистая череда громких сигналов, свидетельствующая о том, что включился зеленый свет и
– Сейчас… сейчас, – выкрикнул оглянувшийся назад таксист, хотя вряд ли кто-то из других водителей его слышал.
Мелькающие в голове Барни воспоминания – о пауке и последних томительных часах в дороге, растворились в небытие сразу после того, как он вошел в великолепно украшенный холл пятизвездочной гостиницы «Плаза». Не имея с собой какого-либо багажа, он сразу отправился к пункту регистрации. Пересекая центральную часть вестибюля, Твигл удивлялся тому, что снаружи сейчас такая мерзкая гнетущая погода, а внутри отеля царит уют и красота.
Почти зеркальная, светлых тонов, гранитная плитка пола отражала все золото, покрывавшее ребра продолговатых выемок в потолке и потолочные плинтуса. Светлые и золотистые тона были непосредственным атрибутом этого места. Огромная хрустальная люстра, на позолоченном основании, устрашающе нависала над слоняющимися носильщиками чемоданов и их владельцами.
Подойдя к свободной стойке консьержа, Твигл протянул удостоверение личности и сообщил, что на его имя забронирован номер. Людвиг – так звали молодого человека, сверился по компьютеру с картотекой гостиницы и, бросив на измученного мужчину подозрительный взгляд, протянул ключи от номера.
– У вас есть багаж?
– Нет, я налегке…
– Хорошо, наш дворецкий проводит Вас до вашего номера. – Щелкнув пальцами, молодой консьерж подозвал низенького старичка в именной форме, на левом кармашке которой была вышита золотыми нитями большая буква «П». – Питер, проводи нашего дорогого гостя в его апартаменты.
«Вряд ли эта буква «П» – означает Питер, скорее всего, это «Плаза». Интересное совпадение», – думал Твигл, поднимаясь в лифте вместе с низкорослым старичком.
Барни, резво войдя в ярко освещенную комнату, первым делом устремился к большой двуспальной кровати. Подобное ложе как раз подходило для его мощной комплекции.
– Вам что-нибудь нужно? – спросил дворецкий.
Твигл уставился на старичка своим недоуменным взглядом.
– Я проделал нешуточное расстояние на пути сюда! – прошипел ученый. – Конечно, мне что-то нужно! Мне нужно: как следует поесть! – Перечислив ряд пожеланий, относительно намечающейся трапезы, Барни насмешливо добавил: – И поторопитесь там, если не хотите испытать на себе ярость голодного борца «Сумо».
– Сию минуту все будет исполнено, – вежливо, хриплым голосом, произнес старичок и поспешно скрылся за дверью.
Взгляд Барни – исподлобья – остановился на спинке ложа, в глаза первым делом бросались изящные, причудливые лакированные узоры, окантовывающие спинку. На окнах висели снежно белые занавески и шелковые, шоколадного цвета, шторы. «Отличный номер», – про себя отметил Барни.
Когда в дверь постучали, Твигл уже успел привести себя в порядок, он побрился и, расчесав, аккуратно уложил длинные волосы. Находясь в ванной, он не спешил открывать, его намерением было облачиться в шикарный костюм, чтобы после плотного ужина спуститься в бар и отметить удачное дельце.