Частная коллекция ошибок
Шрифт:
Мужественный банкир только усмехнулся:
— Ерунда! Я в это время как раз ехал домой из аэропорта. А вот моя дочь вполне могла пострадать. Жена моя сейчас в Карловых Варах, дома были только дочка и прислуга. Надо сказать, мои люди сделали все, чтобы спасти ребенка. Расскажи, Игорь!
Пресс-секретарь прямо с олениной за щекой приступил к своим обязанностям:
— Это было ужасно! Я живу недалеко и тут же прибежал на место — мне позвонила горничная. Она была в панике. На первом этаже начался пожар, охранники вызвали спасателей и принялись тушить огонь сами. К тому же водопровод прорвало. Это был сущий ад. Гувернантка, вся мокрая, спешно
— На это они мастера, — согласился Парвицкий. — Но когда похитили вещи из коллекции?
— Черт его знает, — задумчиво процедил Галашин. — Я подъехал, когда и пожарные, и милиция еще были в доме. Целые толпы! Все было залито водой, пол-этажа выгорело, в картинной галерее выбито окно. И вещи пропали. Не все, конечно — крали с разбором.
— Думаете, орудовал профессионал? — спросил, жуя, Козлов.
— Не сомневаюсь. Взяли самое ценное! А главное, следователь считает, что причиной всего кошмара был взрыв дистанционного устройства. Или даже двух. Нашли какие-то огрызки у стены в гостиной.
— Как? Неужто и взрыв, и пожар устроили, чтобы пробраться к коллекции? — ужаснулся Парвицкий.
— Наверное. Когда все запылало, сигнализацию отключили — она выла на всю округу. Прислуга металась как угорелая. Спасали мою дочь, пытались тушить огонь. По-моему, в это время вор и влез в окно. Он спокойно взял что хотел, но, к счастью, кое-что уцелело. У меня еще есть что вам показать, Евгений Ильич.
— Буду счастлив! — оживился скрипач. — Хочется ободрить вас в трудную минуту. Надеюсь, вы будете на моем концерте?
Галашин грустно улыбнулся:
— Буду. Искусство одно способно утешить, в особенности ваше искусство. Я ваш большой поклонник.
Он сказал это тепло и проникновенно. Никто, кроме пресс-секретаря Захарова (который все знал, но молчал), не мог в ту минуту заподозрить, что Сергей Аркадьевич Галашин терпеть не может академической музыки, считает ее страшным занудством и предпочитает женские поп-группы, одетые по минимуму.
Подали нежный сыр, белое и розовое вино. Оживление само собой угасло, беседа стала тихой и неспешной. Наташа, дама в бордовом платье, принялась откровенно клевать носом.
— Женьке надо еще на репетицию успеть, — бесцеремонно шепнул старик Козлов на ухо банкиру. — Если сперва к вам домой заедем, то пора бы и сладкое нести.
— Да-да, сегодня у нас десерт «Пич Мелба», — спохватился Галашин.
Он чуть заметно повел своими грустными глазами. В ответ официант, стоявший достаточно далеко и, стало быть, обладавший орлиным зрением, бесшумно сорвался с места. Принесли «Мелбу» в бокалах на толстой ножке.
Парвицкий запил мороженое коньяком и ударился в воспоминания:
— Я-то за живопись взялся, еще когда учился в консерватории. Вы, Сергей Аркадьевич, коллекционер начинающий, а я давно этой страстью ушиблен. Денег тогда у меня почти не было, зато еще водились в Москве этакие трогательные старички и смешные старушки — из бывших, как тогда говорили. Помню до сих пор одни облезлые стены на Зацепе, сплошь увешанные картинами и картинками. Все это считалось тогда упадочным и стоило недорого. Теперь это была бы золотая стена. Верно, Витя?
Витя, то есть старик Козлов, согласно кивнул лохматой головой. Он давно покончил с «Мелбой», выпил и коньяк, и кофе.
— Я всегда нравился таким старушкам, —
— Ты имеешь в виду Денисову? — спросил Козлов, снова жуя сыр.
— Ну да. Ее муж был барабанный советский плакатист, очень востребованный и непомерно — даже по тем временам! — оплачиваемый. Вы, конечно, помните его плакат «Пятилетка — наша юность», который повсюду торчал. Такой синий с красным? Помните? Ну же?
Банкир сделал вид, что напряг память.
— Уж я-то, Женя, помню точно, — кивнул Козлов. — И покойную Марью Трофимовну помню. Большая была меломанка.
Парвицкий продолжил:
— Так вот, твердокаменный конъюнктурщик Денисов рекламировал пятилетки, а сам, не будь дурак, собирал картины начала века. Прошлого века, разумеется. Особенно много скопилось у него Союза русских художников [5] . «Голубую розу» [6] тоже жаловал. Его вдова полюбила меня как сына.
— Да уж, наделала эта история шуму, — добавил Козлов. — Слухи поползли. Говорили, что вы обвенчались.
5
С о ю з русских художников — художественное объединение (1903–1923). Его видные члены K. A. Коровин, А. Е. Архипов, С. В. Иванов, С. В. Малютин, К. Ф. Ион добивались широкой и яркой живописности, много работали на пленэре. Их привлекали мотивы родной природы и русской жизни.
6
«Г о л у б а я роза» — художественное объединение (1907). У его членов (наиболее известны Н. П. Крымов, И. В. Сапунов, П. В. Кузнецов, С. Ю. Судейкин, М. С. Сарьян) поэтика символизма сочеталась с живописными новациями.
Парвицкий протестующе звякнул ложечкой о блюдце:
— Вздор! Ты сам знаешь, что это чистейший вздор! Нас связывала только нежность. Детей у Денисовых не было, тогдашних коллекционеров-зубров вдова побаивалась, музейщиков не любила — вот все мне и оставила. Я сам не ожидал. Более того, я был обескуражен! Однако после этого дара моя коллекция стала заметной. Я смог уже и менять кое-что, и подкупать, да и вкус мой определился. А вскоре я встретил Виктора Дмитриевича.
Виктор Дмитриевич снова кивнул. Сыру он съел больше всех. Наташа совсем осоловела, а Парвицкий все попивал и попивал коньяк. Он не пьянел, только делался живее и красивее.
— Витя — это сокровище! — вскричал он, и Виктор Дмитриевич возражать не стал. — Витя уникален. Ему достаточно беглого взгляда, чтобы распознать стоящую вещь. Сколько безнадежного из запасников он высмотрел, атрибутировал [7] и ввел в оборот!
Банкир Галашин невольно уставился на заурядное лицо Козлова. Это лицо выражало тихое созерцательное спокойствие, какое бывает после сытного обеда. Похвалы не смутили Виктора Дмитриевича. Видно, старик привык к дифирамбам в свою честь.
7
А т р и б у ц и я — определение авторства произведения искусства, времени его создания, а также художественной и исторической ценности.