Частный детектив. Выпуск 1

Карр Джон Диксон

— Да, сэр?

— Я хочу поручить вам опасную работу. Мэнгэн не передавал вам, чтобы вы захватили веревки и фонарь? Хорошо. Необходимо чтобы вы поднялись на крышу и исследовали каждый ее дюйм в поисках любых следов, особенно над этой комнатой. Потом спускайтесь во двор за домом и осмотрите его и оба смежных двора тоже. Мистер Миллз поможет вам… Престон! Вы здесь?

Остроносый молодой человек вошел в комнату из холла — это был сержант Престон, чьей специальностью было искать тайники, и который в громком деле с “Очевидцем смерти” обнаружил потайное укрытие в стене.

—

Пройдите везде и посмотрите, нет ли тайников. Простучите все стены. Проверьте, не мог ли преступник уйти через дымоход… Вы, ребята, занимайтесь отпечатками пальцев и фотографированием. Каждое пятно крови, прежде чем сфотографировать, отмечайте мелом. Но не трогайте эту сгоревшую бумагу в камине… Констебль! Где, черт побери, констебль?

— Я здесь, сэр!

— Вы позвонили на Боу–стрит насчет человека по имени Пьер Флей?.. Хорошо. Теперь отправляйтесь и привезите его сюда. Если никого нет дома, подождите. Послали кого–нибудь в театр, где он работает?.. Прекрасно! Пока все. По местам!

Он вышел в холл, бормоча себе что–то под нос. Доктор Фелл вышел вслед за ним.

— Послушайте, Хедли, — спросил он на ходу. — Ведь вы идете беседовать с мисс Гримо? Я полагаю, что принесу больше пользы, если останусь здесь и помогу вашим дилетантам фотографировать…

— Если они с вашей помощью испортят пленку, меня повесят, — усмехнувшись ответил Хедли. — Пленка стоит денег, а кроме того, нам нужны доказательства. Давайте поговорим с вами в частном порядке. Что это за чертовщина насчет семи башен и людей, похороненных в стране, которой не существует? Я уже имел дело с вашими мистификациями, но до такой степени — никогда. Давайте–ка лучше сравним наши записи. Что вы…

Он обернулся, потому что Стюарт Миллз взял его за локоть.

— Э–э–э… Прежде чем я поведу вашего сержанта на крышу, — сказал секретарь, — я должен вам сказать, что, если вы хотите побеседовать с мистером Дрэйменом, то он дома.

— Дрэймен? Да, да! Когда он вернулся?

Миллз пожал плечами:

— Насколько я могу предположить, он не возвращался. Он вообще никуда не уходил. Я только что заглянул в его комнату…

— Зачем? — с неожиданным интересом спросил доктор Фелл.

Секретарь часто заморгал.

— Любопытство, сэр. Я застал Дрэймена спящим, и разбудить его будет нелегко — наверное он принял снотворное. Мистер Дрэймен обожает его. Он не наркоман, это просто слабость.

— Самые ненормальные домочадцы из всех, что я видел, — заметил Хедли. — И что дальше?

— А дальше, сэр, внизу находится один из друзей доктора Гримо. Он только что прибыл и хочет видеть вас. Не думаю, что у него что–то срочное, но он — один из тех, кто был в “Уорвике” в среду вечером. Его зовут Петтис, мистер Энтони Петтис.

— Петтис, вы говорите? — переспросил Фелл. — Это тот самый Петтис, что собирает истории о привидениях и пишет всякую чушь? Гм… Хорошо. Какое отношение он имеет ко всему этому делу?

— Я тоже спрашиваю: какое отношение он имеет к делу? — спросил Хедли. — Послушайте, у меня нет сейчас времени с ним беседовать. Возьмите у него, пожалуйста, адрес, скажите, что

я сам завтра к нему зайду. Благодарю вас, — он повернулся к Феллу. — А теперь, пожалуйста, продолжайте — насчет семи башен и вымышленной страны.

Доктор Фелл подождал, пока Миллз уведет сержанта Беттса. В доме было тихо, единственное, что нарушало тишину, — звук голосов из комнаты профессора. Желтый свет из ниши на лестнице по–прежнему освещал холл. Фелл, озираясь, подошел к зашторенным окнам и убедился, что все три окна закрыты изнутри. Затем он обратился к Хедли и Рэмполу.

— Я полагаю, что нам необходимо сравнить наши заметки, прежде чем мы пригласим остальных свидетелей. Но ни слова о семи башнях! Единственное, что у нас есть, — это несколько бессвязных слов, произнесенных жертвой, и они могут быть ниточкой к разгадке этой тайны. Я имею в виду то, что пробормотал Гримо перед тем, как потерять сознание. Помните, вы спросили оба: был ли стрелявший в него Пьером Флеем? Он покачал головой. Тогда вы спросили, кто это сделал? Что он ответил? Я хочу, чтобы все по очереди вспомнили, что услышали.

Он взглянул на Рэмпола. Молодой человек задумался. Он запомнил отдельные слова, но стоявшее перед глазами зрелище окровавленной груди профессора Гримо мешало собраться с мыслями.

— Первое, что он сказал, — ответил Рэмпол, — прозвучало как “хор”.

— Чушь! — вмешался Хедли. — Я записал все, что услышал. Первое слово было похоже на “вата”, и пусть меня повесят, если…

— Подождите, не перебивайте, — сказал Фелл. — Продолжайте, Тед!

— В общем, я не поручусь за точность, но дальше я услышал: “не самоубийство” и “не мог использовать веревку”. Потом было что–то вроде “крыша” и “снег”, а потом — “новый год”. Последние его слова я понял как “слишком светло”. Повторяю, за точность я не ручаюсь.

Хедли был снисходителен.

— Вы все перепутали, — сказал он. — Даже если и поняли кое–что правильно. Хотя надо сказать, что мои записи все равно ничего не проясняют. После “вата” он сказал “родник”. Вы правы насчет “веревки”, хотя про “самоубийство” я ничего не слышал. “Снег” и “крыша” услышаны верно, “слишком светло” было потом, затем он сказал “был пистолет”, в самом конце он сказал что–то про “новый год” и — я еле расслышал — еще что–то вроде “не вините бедного…”, и все.

— О боже! — вздохнул доктор Фелл. — Джентльмены! Это невероятно, но, кажется, я могу объяснить, что он сказал. Пусть я и не слышал всего этого, но могу предположить, что вы одинаково далеки от истины.

— Ну, а какова же ваша версия? — спросил Хедли.

Доктор прошелся взад и вперед по холлу.

— Я слышал только первые несколько слов, — сказал он. — И они вполне объяснимы, если только прав я. А все остальное — просто бред…

— Нет, нет, ни в коем случае! — подал голос Хедли, постучав пальцем по своей записной книжке. — Если привести все в порядок и записать все, что мы услышали, а потом сравнить… Вог так. Тогда у нас получится:

а) Ваш вариант:

“Хор. Не самоубийство. Он не мог использовать веревку. Крыша. Снег. Новый год. Слишком светло”.