Часы академика Сикорского
Шрифт:
– Все готово, нас ждут! Приходи скорей!
Александра наскоро причесалась, надела просторную блузку с размытым рисунком и свободные брюки, а куртку расстегнула, чтобы было видно, что она приоделась.
Впрочем, тут же возникла непрошеная мысль, что Александра могла бы этого и не делать, поскольку здесь никому не было дела ни до нее, ни до ее нарядов. Никто на нее не посмотрит, никто не оценит.
Александра уже привыкла к своему одиночеству, в большом городе, где было много работы и существовали коллеги и кое-какие друзья, ей было если не комфортно, то привычно. Здесь же, в незнакомом месте, с незнакомыми людьми она чувствовала себя лишней. Подобные мысли приходили, конечно, не всегда, но слишком часто, однако
Стол и правда получился очень приличный, а уж мясо, которое приготовил Пабло по своему особенному рецепту, было выше всяческих похвал.
Виновница торжества нарядилась в длинный, почти по колено свитер, связанный в стиле ирландского кружева.
– Дизайнерская вещь! – гордо сообщила Дарья. – Ручная работа!
Сегодня ее дреды не топорщились воинственно, а свободно спускались по спине, глаза были подведены чуть не до висков, а на веках блестели радужные тени.
– Хороша! – от всей души сказала Александра, вручая бутылку «Пино Гриджио». – Хороша, аж слезы душат!
Настроение у всех было приподнятое, даже Митя отставил в сторону свой ноутбук, а Никита Сергеевич не ворчал и не хмурился как обычно. Возле печки было тепло, и цветные фонарики освещали лица, которые в полутьме казались моложе и таинственнее.
Когда в саду похолодало, Александра поплотнее закуталась в куртку, ноги грела лежавшая под столом Клава. Второй пес, Бонни, как только по саду поплыл запах жареного мяса, возник словно из небытия, получил свою порцию и тут же исчез.
Рита сбегала в дом и принесла отцу теплый шарф. Гена ненадолго удалился с таинственным видом и вернулся с бутылкой французского коньяка, которая была встречена радостными криками. Веселье продолжалось, однако Александра заметила, что Никита Сергеевич выглядит утомленным, а Гена пару раз потер виски – видно, голова разболелась. Александра и сама подумывала, что неплохо бы уйти, пока ванная свободна, но неудобно было оставлять Лену одну убирать со стола.
Дарья вдруг поднялась с бокалом в руке, обвела всех сияющими глазами и воскликнула:
– Можно, я тост скажу?
– Тебе сегодня все можно! – разрешил Гена и приготовился слушать, заранее натянув на лицо вежливую улыбочку.
– У нас ведь сейчас что?
– Как – что? – фыркнула Лена. – Днюха твоя! Ты же сама сказала…
– Нет, – Дарья хитро прищурилась. – У нас не просто днюха! У нас, девочки и мальчики, пир во время чумы!
– Ну, Дашутка, это уже перебор! Это все-таки не чума… – попытался ее урезонить Гена. Улыбка с его лица сползла, сменившись брезгливой гримасой.
Но Дарья никого не слушала. Вскочив на стол и отбивая ритм ногой, так что тарелки и бокалы подскакивали, звякая и брякая, она запела хриплым, гортанным голосом:
Царица грозная, ЧумаТеперь идет на нас самаИ льстится жатвою богатой;И к нам в окошко день и ночьСтучит могильною лопатой… [1]«Напилась, – поняла Александра, – и теперь ее тянет на подвиги. Как бы драку не спровоцировала, как бы к мужикам не стала цепляться…»
1
Пушкин А.С. Пир во время чумы.
– Ну, Даш, перестань, прошу! – поддержала мужа Лена. – Сколько можно? И так на душе муторно от всех этих новостей, а тут ты подливаешь масла в огонь… Хорошо так сидели…
– Кстати, Леночка, передайте
2
Там же.
Дарья вдруг бросила бокал на землю, топнула ногой и закрутилась быстро-быстро. Замелькали узелки ирландского кружева, брызнула вода, упала и покатилась пустая бутылка… Митя едва успел подхватить свой ноутбук.
– Да угомонись же ты! – крикнул Гена, но Дашка и не подумала подчиниться, а может, просто не слышала.
Александра скосила глаза на Пабло – самое время ему сейчас вмешаться, но тот не сдвинулся с места. Как курил с невозмутимым видом, сидя в сторонке на старом деревянном шезлонге, так и продолжал. На лице его было самое умиротворенное выражение. Ветерок донес до стола терпкий, сладковатый дым. Так и есть, травка. Значит, ему уже все по фигу, как выражается Митя.
– Ну, Дашка, это уже не смешно! – Лена встала, собрала со стола объедки и понесла в дальний конец участка, где у Зульфии была устроена компостная куча.
Дарья же все не унималась. В глазах ее горел бесовский огонь, дреды разметались, голос стал пронзительным:
Все, все, что гибелью грозит,Для сердца смертного таитНеизъяснимы наслажденья –Бессмертья, может быть, залог!.. [3]От нее исходила такая волна страсти, что Александра, заметив на лице Геннадия неподдельный интерес, забеспокоилась. Пабло-то, может, и по фигу, но вот как все это воспримет Лена… Дашка прямо нарывается на скандал!
3
Пушкин А.С. Пир во время чумы.
И тут перед столом возникла Лена. Лицо ее было белым, как маска Пьеро, и только веснушки проступили особенно четко – как негатив августовского звездного неба. Глаза круглые и безумные, рот приоткрыт, а губы трясутся.
Из-под стола выскочила Клава и тоскливо завыла. Рита прикрикнула на собаку, но та, хоть и замолчала, снова убраться под стол не захотела. Видно, боялась пропустить что-нибудь интересное.
– Лесик, что с тобой? – Гена подбежал к жене и схватил ее за руки. – Тебя что, змея укусила? Тогда нужно как можно скорее в больницу, каждая минута дорога!
– Змей сейчас еще нет, – авторитетно заявил Никита Сергеевич, – для них еще слишком холодно.
Лена сбросила руки мужа, показала в ту сторону, откуда пришла, и наконец произнесла едва слышно:
– Это… это не змея… там… там…
– Да что там такое? – Дарья была явно недовольна, что ее выступление прервали в самом разгаре.
– Там… там… – повторяла Лена.
– Ну что ты заладила – там, там… – поморщилась Дарья, спрыгивая со стола. – Тамтам – это африканский барабан!
– Сами посмотрите! – Лена вскинула голову и в упор посмотрела на Дарью, а затем развернулась и пошла в сторону компостной кучи, сделав всем недвусмысленный знак следовать за ней. Своего мужа, пытавшегося взять ее за руку, она довольно грубо оттолкнула.