Часы
Шрифт:
— Вы уверены, что этот человек ваш бывший муж?
— Уверена. Конечно, он постарел, но почти не изменился. Он всегда следил за собой. И выглядел этаким ладньм, славным и, знаете ли, порядочным.
Да, подумал Хардкасл, точное определение. Именно порядочным. Вполне вероятно, что на самом деле он был отнюдь не таким. Некоторым это удается, и они неплохо умеют этим пользоваться.
Миссис Райвл сказала:
— Он всегда очень заботился о своей внешности. Наверное, они потому и попадались так легко. Им ничего в голову не приходило.
— Кто
— Женщины, — сказала миссис Райвл. — Женщины. На них-то он и тратил все свое время.
— Ясно. И вы узнали об этом?
— Я… я догадалась. Его слишком подолгу не бывало дома. Конечно, я понимаю, мужчина есть мужчина. Я была уверена, что у него кто-то есть. Спрашивать о таких вещах бессмысленно. Солжет и все. Но я не подозревала, что… что он делает на этом деньги.
— А он делал?
Она кивнула.
— Уверена.
— Как вы об этом узнали?
Она пожала плечами.
— Однажды он вернулся из поездки. Сказал, что ездил в Ньюкасл. Он приехал и заявил, что пора сматываться. Игра окончена. Одна женщина попала из-за него в неприятное положение. Он сказал, что она учительница и шума тут не оберешься. Я задала ему пару вопросов. Он не стал запираться. Наверное, думал, что я знаю больше, чем на самом деле. Они легко попадались на его удочку, как и я в свое время. Он дарил кольцо, объявлял о помолвке, а потом предлагал ей вложить во что-нибудь деньги. Как правило, они сразу же соглашались.
— А вам он это предлагал?
— Да, но я не согласилась.
— Почему? Вы уже тогда не доверяли ему?
— Я из тех, кто верит только себе. Я, если можно так выразиться, знаю и мужчин, и их замашки, да и всю изнанку жизни. Во всяком случае, ничего такого я поручать ему не собиралась. Своими деньгами я распоряжаюсь сама. Если не хотите потерять деньги, держите их в своих руках. Я слишком много видела женщин и девушек, которые сами дали себя одурачить.
— Когда он предложил заняться устройством ваших денег? До свадьбы или после?
— Кажется, до свадьбы, но я отказалась, и больше он к этому не возвращался. Потом, когда мы уже поженились, он сказал, что у него появилась блестящая возможность вложить их в какое-то дело. А я сказала: «Ни к чему это». Не столько потому, что я не доверяла ему, но потому, что знаю мужчин — они частенько болтают о прекрасных возможностях, которые на самом деле гроша ломаного не стоят.
— У вашего мужа были неприятности с полицией?
— Вот еще, — сказала миссис Райвл. — Какая женщина захочет сообщить всему свету о том, как ее надули. Но в тот раз все могло обернуться и по-другому. Та женщина, или девушка, была образованная. Вряд ли она дала бы обмануть себя так же легко.
— У нее должен был быть ребенок?
— Да.
— Это случалось не раз?
— Думаю, да. — И она добавила:
— Если честно, я не знаю, что у него было на первом месте. Только ли деньги — так сказать, как средство существования, — или же он принадлежал к числу
— Вы любили его, миссис Райвл?
— Не знаю. Правда, не знаю. Думаю, наверное, да, иначе я не вышла бы за него замуж.
— А вы… прошу прощения, действительно вышли?
— Не знаю, — с чувством сказала миссис Райвл. — Поженились мы, как полагается. Даже в церкви венчались, но я понятия не имею, сколько раз и под сколькими именами он так женился. Когда я выходила за него, его звали Гарри Каслтон. Но не думаю, что у него было одно имя.
— Гарри Каслтон. Правильно?
— Да.
— И вы жили в этом местечке, в Шилтон Бьюс, как муж и жена. Сколько вы там прожили?
— Около двух лет. А до этого — в Донкастере. Не могу сказать, что в тот день, когда он пришел и все рассказал, я очень уж удивилась. Мне кажется, я уже тогда понимала, что он занимается чем-то подобным. Просто, видите ли, трудно в такое поверить сразу. Он всегда казался таким положительным. Этаким настоящим джентльменом.
— А потом?
— А потом он сказал, что сматываться надо быстро, а я сказала, что он может идти на все четыре стороны и что мне все это не нравится, — отвечала она задумчиво. — Я дала ему десять фунтов. Это все, что тогда было в доме. Он сказал, ему нужны деньги… С тех пор я его не видела ни разу. До сегодняшнего дня. Вернее, до того, как наткнулась на фотографию в газете.
— Не было ли у него каких-то особых примет? Шрамов от операций? Переломов? Или чего-нибудь в этом роде?
Она покачала головой.
— Не помню.
— Он когда-нибудь назывался Корри?
— Корри? Нет, не помню. Я, во всяком случае, не слыхала.
Хардкасл пододвинул к ней визитную карточку.
— Лежала у него в кармане, — сказал он.
— Все еще страховой агент, понятно, — бросила она. — Так я и думала… я говорю, все-таки он пользовался разными именами.
— Вы сказали, что не виделись с ним пятнадцать лет?
— Он ни разу не прислал мне даже рождественской открытки, если вы это имеете в виду, — сказала миссис Райвл, неожиданно улыбнувшись. — Но не думаю, что он знал, где меня искать. Вскоре после его бегства я вернулась на сцену. Труппа большей частью ездила по гастролям. Жизнь эта не то чтобы очень, и я отказалась от имени Каслтон и снова взяла свой прежний псевдоним.
— Значит, Мерлина… не настоящее имя?
Она покачала головой, и на губах ее появилась легкая, задорная улыбка.
— Я сама его придумала. Оно необычно. По-настоящему меня зовут Флосси Гэпп. Окрестили меня Флоренс, и все и всегда называли меня или Флосси, или Фло. Флосси Гэпп. Не слишком-то романтично, правда?
— Чем вы сейчас занимаетесь, миссис Райвл? Все еще на сцене?
— Играю время от времени, — несколько уклончиво ответила миссис Райвл. — Потихоньку, если так можно выразиться.