Чай и водка в истории России
Шрифт:
Таким образом, трудами практиков-энтузиастов уже в XIX веке было экспериментально доказано, что субтропики России пригодны для выращивания чая. Но косность и неповоротливость хозяйственных и административных органов царской России являлись препятствием на пути развития отечественного чаеводства. К 1917 году общая площадь всех чайных плантаций в России едва достигала 900 га.
Перелом наступил с середины 20-х годов, когда была принята государственная программа развития чайного дела в нашей стране. Прежде всего внимание было уделено Грузии. Чайные плантации были созданы не только в причерноморских районах Аджарии и Гурии, но и почти во всех других частях Грузии: в Абхазии, Имеретии, Менгрелии и даже в далекой от Черноморского побережья Кахетии. Кроме того,
В 1936 году начали осваивать и третий чаепроизводящий район — Краснодарский край РСФСР, где закладки чайных плантаций были сделаны первоначально в Ацлеровском и Лазаревском районах. Война прервала эти работы. Лишь с 1949 года они были продолжены, причём вновь стали осваивать ещё и Майкопский район, где через три года впервые собрали чайный лист. Плантации появились также в Тульском и Горяче-Ключевском районах Краснодарского края.
Наконец в 1948 году чайные плантации были заложены в Зеленчукском районе Ставропольского края. Они хорошо перенесли зиму и были расширены в следующем году, но качество чая было невысоким, а производство его оказалось экономически нерентабельным. Почти в то же время, в 1949 году, семена чая посеяли в Закарпатской области УССР, а в 1952 году в районе реки Латорицы был собран первый закарпатский украинский чай. Но и здесь в дальнейшем выращивание чая было прекращено из-за нерентабельности. В 1953 году был получен первый казахстанский чай, выведенный селекционером А.В. Паравяном. Многолетний труд учёного, начатый в 1944 году, увенчался успехом. Таким образом, было доказано, что на Северном Кавказе, в Закарпатье и Казахстане — у самой северной границы сухих субтропиков — чайный куст может расти, и не только расти и выживать при пятимесячной зиме, но и давать чайный лист, пригодный для изготовления чая.
Однако для развития культуры чая в промышленных масштабах все эти районы были признаны нерентабельными, и в конце концов было решено обратить особое внимание на резкое увеличение продукции чая в традиционных районах отечественного чаеводства — Грузии, Азербайджане, Краснодарском крае, с тем чтобы целиком специализировать их на чайном производстве, изъяв под новые плантации чая земли, предназначенные там под другие, обычные культуры.
Этот целесообразный с точки зрения интересов всей страны план, однако, натолкнулся на упорное, вначале тайное, а затем и явное нежелание грузинских хозяйственников развивать чаеводство как профильную отрасль с непременным повышением качества продукции. С конца 70-х годов это нежелание переросло в сопротивление и саботаж всего чайного дела. С 80-х годов уже прямо стали сокращать ручные сборы чайного листа, дающие самые высокие сорта. Качество же сырья при машинном сборе катастрофически ухудшалось.
Официальным мотивом для такой политики у грузинской администрации и тогдашних грузинских партийных кругов, в первую очередь секретаря ЦК КП Грузии Э.А. Шеварднадзе, было то, что надо, дескать, покончить с ручным трудом, хотя, как свидетельствует мировой опыт, всё чаеводство и в Индии, и в Китае, и в Японии покоится только на ручном труде и без него невозможно. Но проповедовать ручной труд в СССР считалось ересью, и ловкие грузинские демагоги умело использовали это обстоятельство для фактического подрыва советской экономики. Их истинным мотивом против чаеводства в Грузии было то, что самим грузинам чай не нужен, а делать вклад в общесоюзную экономику, а тем более помогать России, они считали для себя невыгодным. Они хотели, чтобы Грузия занимала положение «балованной дочери» России и всего Советского Союза, который бы обеспечивал ей безбедное существование за счёт напряженной работы
Выпрашивая и выторговывая у центрального правительства всякие поблажки для Грузии, такие деятели, как Мжаванадзе и Шеварднадзе, искали себе лично популярности среди грузинов и за счёт интересов русского народа хотели прослыть в истории «радетелями Грузии», «защитниками от России». В этой бесчестной националистической игре и был использован вопрос о чаеводстве в Грузии, вылившийся в прямой саботаж с поставками чая и направленный на ухудшение качества грузинского чая, что должно было посеять недовольство между русским и грузинским народами.
В этих условиях грузинский чай пользовался всё меньшим спросом в России, где его, по сути дела, отвергало и русское, и многочисленное татарское, башкирское и бурятское население. А это в свою очередь привело к усилению ориентации СССР на закупку импортных чаёв, на общее снижение внимания к отечественному чаю, хотя следовало бы, казалось, поступать наоборот — требовать от Грузии повышения качества чая.
Развитие политических событий в конце 80-х — начале 90-х годов в Грузии и выход её из Союза, а затем из СНГ наглядно показали, что расчёт на специализацию Грузии как чаепроизводящей страны мог быть реальным лишь при условии непременного её пребывания в составе СССР, когда она имела постоянный рынок сбыта своего чая, и что развал СССР фактически привёл к ликвидации чайного производства и к изменению ситуации на мировом чайном рынке в пользу иностранных экспортеров чая, к резкому ухудшению положения России из-за роста мировых цен на чай.
В заключение приведём некоторые сведения, дающие представление о росте чаеводства и чайного дела в СССР за последние 60 лет.
Площадь под чаем выросла более чем в 100 раз — с 0, 9 тыс. до 97 тыс. га. Вместо трёх небольших полукустарных фабрик было создано 80 новых механизированных предприятий. И наконец, вместо 130-140 кг чая, вырабатываемых в царское время, к началу 60-х годов выпускали во всей стране 60 тыс. т чая ежегодно, а к концу 1970 года только в одной Грузии готового чая было произведено 95 тыс. т.
Однако за десятилетие, с 1981-го по 1991 год, производство чая в Грузии вновь снизилось почти вдвое — до 57 тыс. т, а качество, сортность чая упали настолько резко, что практически на стол попадало менее половины статистического количества, а остальное по прибытии на чаеразвесочные фабрики РСФСР браковали и списывали.
Так к началу 90-х годов был создан искусственный, небывалый в истории чайного дела дефицит чая в России, и под этим предлогом был вредительски закуплен чрезвычайно низкосортный турецкий чай, что ещё более ухудшило положение.
В годы советской власти примерно от четверти до трети потребляемого в России чая импортировали из Индии, Шри-Ланки, Вьетнама, Кении, Танзании, в то время как до 1917 года Россия удовлетворяла потребности своего населения на сто процентов за счёт импортных чаёв.
В 50-х — 70 годах СССР превратился в чаеэкспортирующую страну. Вплоть до 1989 года советские чаи — грузинский, азербайджанский и краснодарский, или «русский», как его называют за рубежом, — поступали на внешние рынки: в Польшу, ГДР, Венгрию, Румынию, Финляндию, Чехословакию, Болгарию, Югославию, а также во многие азиатские страны — Афганистан, Иран, Сирию, Южный Йемен, Монголию. В Азию шёл ценимый там и незаменимый не только для монголов, но и для бурятов, хакасов, тувинцев кирпичный и плиточный чай.
Сегодня не только потеряны все эти рынки для нашей страны, но утрачен полностью и внутренний, наш собственный, сугубо российский рынок, превратившийся в поле свободной конкуренции чаепроизводящих стран. В результате политических и экономических изменений, происшедших в 1989-1992 годах в СССР и в Восточной Европе, Россия оказалась вычеркнутой из числа чаепроизводящих стран мира и превратилась в полностью зависимую от импорта чая страну, вынужденную расходовать на чай немалую часть своего бюджета и валютных запасов, что неизбежно ведёт к сокращению потребления чая населением страны.