Чай с мандаринами
Шрифт:
Я специально дохнул на неё перегарчиком, выходя из комнаты, за что получил увесистый пинок под зад. Да она просто милашка!
Отлично "порепетировали"! Наша дружная компания, за исключением Лирика, продолжающего нагло дрыхнуть на моей кровати, дружно затарившись мятной жвачкой, отправилась грызть гранит науки. День был такой отвратный, учителя постоянно нудели: "Вольский, ты что, заснул?" "Вольский, повтори, что я только что сказала?" А историчка, стерва, вызвала к доске. Параграф рассказывать. Какой к чертям параграф, когда я даже учебник
И вот в этот отвратный день иду я на улицу через холл свежим воздухом подышать, и тут ко мне подбегает Коротыш, хватает за руку и тащит за собой. Неожиданно, однако.
– Илья! Помоги! Пожалуйста!
– Эй! Какого чёрта?
– я удивлён. Это точно скромняшка, которая глаза на меня поднять боялась?
– Идём.
Послушно переставляю ноги, заворачиваем в правый коридор. Там собралась толпа. Прямо дежавю какое-то. Трое парней пиздят ботаника. Если в очках, значит, ботаник. Всё логично.
– Помоги, - шепчет Лера.
– Помоги ему.
– Нет, - произношу с возмущением, как будто мне сделали непристойное предложение.
– Будешь просто смотреть, как и все они? Почему нет?
– смотрит с непониманием, удивлением и разочарованием.
– Почему? Потому что не собираюсь тащить потом на себе это ярмо до конца школы, караулить, чтобы этому субъекту не втащили ещё сильнее, чем сейчас. Вступлюсь сегодня, завтра ему будет только хуже. Кроме того, просто так никому люлей не отвешивают. Прежде чем лезть, надо разобраться с ситуацией, и, поверь, мне это абсолютно не сдалось.
Лера отступила на шаг, смотрит так, как будто впервые видит.
– Что, разочаровалась в сказочном принце?
– выплёвываю зло. И ухожу, естественно. Надо же красиво уйти.
Задела. Совсем немного задела этим своим "как все".
Валерия
Звонок. Бегу за ним через холл к выходу. А как иначе? Позабыла и про парня, которого избивали в коридоре (боюсь себе в этом признаться, но, наверное, он был только поводом, чтобы подойти к Илье), и, видимо, про собственную гордость. Не хотела его обидеть.
Илья сидит на ступеньках. Неторопливо спускаюсь и сажусь рядом.
– Надо было позвать учителя, - даже не глядя в мою сторону.
Понимаю, что он прав, молчу.
– Пацаны стояли на шухере, они всё равно свалили бы раньше его прихода, зато бить прекратили бы. Но это всё равно был бы показушный разовый акт милосердия, который не решит его проблему.
– Извини, - всё, что могу сказать.
– За что ты извиняешься?
Молчу. Не знаю, за что извиняюсь! За то, что позвала на помощь? За то, что решила, что струсил? За то, что сказала "ты - как все"?
– Не извиняйся, когда не виновата. Это выглядит жалко.
Готова быть какой угодно, хоть самой жалкой. А Илья, так ни разу и не взглянув на меня, встаёт, собирается уйти. Не даю, хватаю за руку. Последний шанс. Может, он никогда больше не заговорит со мной. Это мой последний шанс.
– Ты мне
Секунда, другая. Еле дышу. Оборачивается. Серьёзно смотрит мне в глаза. Расцепляет мои пальцы на своём запястье и снова садится рядом.
– Что тебе во мне нравится? Скажи!
– не выдерживаю его взгляда и опускаю глаза.
– Тебе плевать на чужое мнение, - говорю первое, что приходит в голову. Но это не то, потому что он нравится мне весь, целиком. Не знаю, за что. Нравится с того самого злосчастного случая в туалете.
– Это не так. Я им живу. Намеренно его создаю. Оглянись, я делаю что-то не так, как другие, как раз ради того, чтобы они оценили. Что ещё?
– смотрит на меня испытующе.
– Давай, скажи это. Я красивый?
– Ты знаешь, что да.
– И при бабле. А потому, когда я иду рядом, все оборачиваются и провожают нас взглядом. Я для тебя, как Бугатти Вейрон. Просто престижная вещь, ограниченный выпуск. Как и для всех. Может, упускаю что-то?
Снова эта отстранённая ухмылка. Я не знаю, что сказать. Хочется крикнуть, что он идиот, но в горле словно застрял ком. А он продолжает:
– И я не из тех, кто кидает деньги в переходе, хотя для меня это реально ничего не стоит, помогает всем и всюду. Я не хороший. С лёгкостью пойду на сделку с совестью ради того, кто мне дорог, уничтожу десяток только за одного. В противном случае не шевельну и пальцем. К примеру, из-за того ботаника. Так что тебе во мне нравится?
– спрашивает настойчивее, берёт за подбородок и приподнимает моё лицо.
– Всё, - выдыхаю.
– Всё.
Он только усмехается. Закусывает нижнюю губу. Не могу оторвать от него взгляда. Но Илья убирает руку и отстраняется.
– Что насчёт меня? Я тебе совсем не нравлюсь?
– как только смелости хватило спросить. Говорю совсем тихо, но он слышит.
– Если бы нравилась, я бы уже знал всё о тебе, знал бы какой ты любишь кофе и на какую сторону подушки пускаешь слюни по утрам, - придвигается ближе, пробегает взглядом по лицу и проводит указательным пальцем по шее от подбородка до начала выреза блузки, а я забываю дышать.
– Вероятно, я изводил бы тебя своими подколами и шутками, бил бы морду любому, кто посмеет сказать слово в твой адрес или посмотрит в твою сторону, а потом зажимал бы тебя где-нибудь в подсобке. Оставил бы дорожку тёмных засосов на твоей белой маленькой шейке, потому что жуткий собственник и эгоист.
– Вольский, отвали от неё. Девочка уже три раза кончила от твоего монолога.
– Что нужно?
– Илья резко оборачивается к Нике.
Ну, конечно, это она. Постоянно с ним, в школе не отходит почти ни на шаг. Прямо Бони и Клайд.
– Там парни тебя потеряли, по поводу репетиции.
– Я сейчас приду.
Ника всё ещё не уходит.
– Ну что ещё?
– смотрит на неё в упор.
– Уже ухожу.
Он снова мой. Ненадолго. До того момента, пока не отправится на свою репетицию. Мысли мечутся в голове. Это и был его ответ? К чему так мучить меня? Зачем описывать то, чего никогда не будет между нами? Нельзя было просто сказать "не нравишься", чёткое "нет"? Смятение перерастает в отрицание и злость.