Чай с птицами

Харрис Джоанн

На том бы все и кончить. Но день был явно не мой: ближе к месту дорожных работ средняя полоса вдруг затормозилась, машины ползли — никто не хотел перестраиваться в медленную полосу, а те, кто ехал по быстрой, проталкивались в ряд в последний момент, несмотря на то что их предупредили за 800 метров. Они знают, всегда найдется идиот, который их пропустит, особенно если баба за рулем. Я лично никого не пускаю. Это Индия или Шафран пусть опаздывают на курсы ароматерапии; я лично спешу на работу.

Но из-за этого V-мэн меня опять обошел; остальные, кто ехал по быстрой полосе, уже все встроились в средний ряд, но только не он. Он промчался

мимо, устремив взгляд вперед, чуть сгорбившись над рулем. Я заметил у него на приборной панели игрушку, судя по форме — Кенни из «Южного парка». Это почему-то очень вязалось со всем остальным, что я про него знал, и от этого я еще сильнее заскрежетал зубами. Но я бы, может, и это ему спустил, если бы не то, что он сделал дальше. Впереди на полосе была девушка в белом «MG», просила, чтобы ее пустили. За две машины впереди меня был красный «проуб», за ним — белый фургончик и зеленая «королла». Я не видел, чтобы «проуб» кого-нибудь пустил — он страшно торопился, как обычно, — но фургончик бибикнул девушке, пропуская ее, и она встроилась в полосу впереди меня. Отлично. V-мэна сделали. Я уж точно не собирался его пропускать; зеленая «королла», похоже, служебная и никому никаких любезностей оказывать не будет; так что V-мэн может сигналить, сколько его душе угодно, — я собирался гордо проплыть мимо него, показывая средние пальцы обеих рук, если получится, и пускай нюхает мой выхлоп. Таков был мой план.

Но V-мэн — из упертых водителей: беспечный, нахальный, а в некоторых случаях наглость — второе счастье. Это был как раз такой случай: в решительный момент фургончик замешкался, и V-мэн изо всех сил рванулся за белым «MG». Он на дюйм разминулся с ее бампером, чуть не врезался своим задним бампером в фургон, но ему повезло, и он влез в полосу, ведущую к его выезду. Я бы и это ему простил, если бы он не бибикнул тихонечко, пролетая мимо, и не махнул мне рукой небрежно сквозь тонированное заднее стекло.

Это было последней каплей. Кровь ударила мне в голову. Я поддал газу, рванулся в медленную полосу и начал преследование. Выезд был не мой, и V-мэн это знал — потому и осмелился на открытый вызов. Но на этот раз, именно сегодня, я не мог этого так оставить. V-мэн ехал в медленной полосе, зажатый машинами; когда он свернул с магистрали на боковую дорогу, я был на пять машин позади него. Я выругался, слетел с дороги на асфальтированную обочину и догнал его — черт с ними, с камерами слежения, — так что, когда мы достигли светофора на круговой развязке, я был совсем рядом, в натуральную величину, прямо за его задним бампером, и сверлил его взглядом через заднее стекло.

Это явно выбило его из колеи. Он смотрел прямо перед собой, ожидая, когда сменится свет. Но я видел, что он глядит на меня в зеркало; каждые пять секунд его кроличьи глазки перебегали на светофор, потом в зеркало, где я яростно ухмылялся и обзывал его, как можно более отчетливо шевеля губами. Я отстегнул ремень безопасности, чтобы посмотреть, что сделает V-мэн; потом на волосок приоткрыл свою дверь. V-мэн явно пересрал. Когда я высунул наружу ногу, он подскочил на метр и нажал кнопку запирания дверей, оглянувшись на меня, — очки съезжали с носа. Я подъехал чуть поближе и замигал ему фарами, тут сменился свет на светофоре, я захлопнул дверь и ринулся в погоню.

Я никогда раньше не ездил этой дорогой. Обычно я езжу по M1 — туда-обратно, Шеффилд — Лидс, — но сегодня, азартно преследуя добычу, я знал:

у меня всего ничего времени в запасе, чтобы добраться до работы вовремя. Но это не имело значения; я собирался раз и навсегда показать V-мэну, кто тут главный, даже если для этого мне придется спихнуть засранца с дороги. Мы проехали миль пять или шесть по двухполосному шоссе по направлению к Брэдфорду, V-мэн пытался оторваться, но шансов у него не было. Я всю дорогу ехал вплотную, прямо у него на хвосте, и он больше не думал мне бибикать и махать ручкой; теперь ему было не до шуток — он смотрел прямо перед собой, то и дело нервно, загнанно поглядывая в зеркало заднего вида. Он пытался прибавить скорость, вилять между грузовиками, чтобы меня стряхнуть, но ничего не вышло. Потом он сбросил скорость, пополз, надеясь, что я его обгоню, но я тоже притормозил. Наконец он заехал на придорожную станцию техобслуживания, пересек стоянку для грузовиков, проехал заправку и остановился перед «Бургер-кингом», оставив машину на холостом ходу: а слабо мне будет напасть на него там?

Последний раунд.

Я поставил машину напротив него, и мы постояли так минуту, лоб в лоб, глядя друг на друга. Я распахнул дверь машины, подождал. Он не открыл дверь. Я вышел, надел солнечные очки, прикрывая глаза от утреннего солнца. Он все сидел, как испуганный кролик в норе, и смотрел, как я медленно подхожу к черной «вольво».

Теперь, подойдя поближе, я видел, что машина у него не такая уж новенькая и блестящая, как я думал: порог пассажирской двери чуть заржавел и вокруг левой фары заметно, что кузов выправлен. Я видел V-мэна через тонированное стекло — в руке у него был мобильник. Я стоял и смотрел, а он поднял мобильник слабым угрожающим жестом, словно собирался звонить в полицию.

— Вылезай, — тихо сказал я.

V-мэн по ту сторону стекла покачал головой.

Я пнул ногой дверь «вольво» с такой силой, что посыпались кусочки ржавчины.

— Вылезай, — повторил я.

Окно водителя опустилось на щелочку.

— Я звоню в полицию, — высоким дрожащим голосом сказал V-мэн.

Доносилась едва слышная музыка — «Радио-два» передавало «Золотой обруч» (Фреда Пейн, 1970).

— Звони-звони, урод, — сказал я и двинул кулаком в окно.

Россыпь фальшивых алмазов. Было больно, но все равно приятно; я чувствовал, как сместились от удара костяшки кулака.

— Что, урод, хватит с тебя сексуально доминировать? Чувствуешь моральное удовлетворение?

Я не совсем то собирался сказать, но увидел, что глаза у него расширились от страха.

— Я… послушайте, у меня есть деньги, — сказал он. — Возьмите. И мобильник.

Он вытащил бумажник — черный, кожаный, как и перчатки, но рука у него так сильно дрожала, что я не мог толком этот бумажник разглядеть. Черт возьми, за кого он меня принимает?

— Ты меня подрезал, — сказал я, игнорируя протянутый бумажник. — Я никому не дам так со мной обращаться.

Вот что я должен был сказать Энни сегодня утром. Жаль, она меня сейчас не видит. Может, отвлеклась бы ненадолго от этого своего пижона-психолога.

V-мэн смотрел на меня со страхом и непониманием.

— П-подрезал? — заикаясь, повторил он.

— Да-да. — Я протянул руку в разбитое окно и открыл дверь. — А теперь я тебе что-нибудь подрежу, козел.

V-мэн все смотрел на меня остекленелыми глазами.

— У меня жена, — прошептал он, — дети…

— Врешь, — ответил я, точно зная, что он врет.