Чай Весна. Часть 2

Панкратов

– Но зачем? – воскликнул Ракитский. – Зачем он мне показывает именно это?

– Чтобы ты не говорил, что этого не существует. Но ты упорный, – усмехнулся Месяц. – У тебя один ответ: этого нет. Это удобная позиция у вас там, – он неопределенно махнул рукой. – Но, видишь ли,

не здесь. Здесь существует все, и существует одновременно. Любое слово, действие, дело – все появляется и остается. Остается навсегда. У вас там по-другому, – лицо Октября приобрело печальный вид. – У вас там достаточно просто сказать: этого нет. Вы как бы отсекаете целый пласт жизни, отцепляете его от реальности, и он тонет… или, не знаю, несется в пропасть. И так со всем. Берешь лезвие: «Этого нет, того нет», «Не существует», «Не было» – и размахиваешь им во все стороны. Разве не удобно?

– Но ведь это так! – воскликнул Ракитский. – Посмотри на мою жизнь! Как я живу, чем я живу… там, у себя. И посмотри на этого! Я счастлив, что не остался им. Всему свое время, все это прошло.

– Но он есть, – сказал Месяц. – Он не был, а именно есть. И он – это ты. Нет разницы. Жизнь человека – это не линия, не отрезок. Это точка. Ее движение во времени и пространстве не имеет никакого значения – она остается точкой, где бы ни находилась. Ты можешь относиться к этому факту как угодно, но тебя другого никогда не будет.

– А она? – Ракитский вспомнил про Полину. – Она другая была? Я ведь даже не знаю, что с ней случилось. Я никогда не вспоминал о ней, да и мы в

семье решили не ворочать прошлое.

– Отрезать, – кивнул Октябрь.

– Я знаю одно: я не любил ее и не виноват перед ней. Да и она, сама, реальная меня не помнит. Живет своей жизнью, наверняка, и не хочет меня знать. Надеюсь, у нее все хорошо. Так почему я ее вижу? Почему проживаю это все заново?

Месяц отошел от двери, освобождая ему дорогу и приоткрывая дверь.

– Дерево в лесу выросло, – сказал он нараспев. – Почему, зачем? Только солнце знает, – он улыбнулся и поднял указательный палец. – Но растет же… Понимаешь?

Гул снова ворвался в уши Ракитскому, словно вихрь. про который рассказывал проводник. Он сделал два шага вперед и очутился на широком проспекте гигантского торгового центра. Мимо него, щебеча друг с другом и по мобильным, сновали туда-сюда люди, справа и слева зазывали веселыми разноцветными огнями, брендовыми товарами, разодетыми манекенами бесчисленные магазинчики. Дверь, из которой он только что вышел, оказалась низеньким и неприметным входом в техническое помещение. Ракитский даже не стал дергать ручку: к таким фокусам он уже привык.

«Они что, мне предлагают заняться шопингом? Ну что ж, пройдемся».

Он поднял глаза и увидел, что торговый центр состоит из нескольких уровней, расположенных один над другим.

Сейчас, оказавшись в торговом центре в одиночестве, Ракитский неожиданно почувствовал удовольствие – он вдруг понял, что отдыхает. От жены (а ее даже здесь, в Лесу, стало много), от ее бесконечных забот и претензий. От детей с их соплями и воплями, от бесконечно дребезжащего мобильника, который так и тянет расколошматить о стену.

Конец ознакомительного фрагмента.