Чайки над Кремлем
Шрифт:
Келлер аккуратно прикрыл за собой дверь, после чего спросил:
– Итак, Ольга, узнаете ли вы этого человека?
– Я… не знаю… может быть… – девушка говорила неуверенно, губы ее дрожали. – Нет, я не могу сказать точно… Я не помню…
– Что ж, это естественно: тринадцать лет плюс гипнотическое воздействие в процессе германизации, – Келлер кивнул. – Собственно, я уже говорил вам, что это практически ни о чем не говорит.
– Зачем же…
– Помолчите, – строго сказал
– Не знаю… – мужчина говорил столь же неуверенно. – Вы сами сказали: тринадцать лет… Я не могу полагаться на память. Когда нас разлучили, Оле было десять. Сейчас она должна была бы быть взрослой женщиной, девушкой. Я могу лишь предполагать, как она выглядит…
Вольфганг Келлер прошел к окну и остановился там, заложив руки за спину.
– Мы с вами говорили об одном случае в детстве, – сказал он, не поворачиваясь. – Напомните, пожалуйста.
– Ах, это… Да, конечно… – Зимин озабоченно потер лоб рукой. Пальцы его дрожали. – Конечно… У нас во дворе… Там, в Севастополе… Росла большая шелковица.
– Что росло? – переспросил Келлер.
– Шелковица. Так мы называли тутовое дерево. Ольга однажды влезла на это дерево – ей тогда было шесть лет – и сорвалась. Когда она падала, то напоролась на острый сук, росший в самом низу. Порвала платье и сильно поранила ногу. Ей наложили восемнадцать швов.
– Сколько?
– Восемнадцать. Ниже колена, на левой ноге. Мы опасались даже, что она начнет хромать. К счастью, все обошлось, – он замолчал.
Келлер повернулся к ним.
– И вы хотите сказать, что этот шрам… видимо, достаточно длинный и глубокий…
– Я же сказал – восемнадцать швов. Около двадцати сантиметров.
– Да, что этот шрам должен был сохраниться на всю жизнь?
– Я полагаю, да, – Зимин смотрел в пол. Пальцы его продолжали дрожать.
– Успокойтесь, Петр Алексеевич… – Келлер подошел к Ольге. – Что скажете, фройляйн? Вы помните этот случай?
– Д-да… – прошептала Ольга. – То есть…
– Что – то есть?
– Я… не помню этого случая, но шрам… шрам у меня, действительно сохранился. Вот, здесь… По этой причине я всегда носила чулки темных тонов. Я покажу, если хотите… Позвольте мне пройти в ванную.
– Конечно, прошу вас, – собственно, Келлер чувствовал, что в этой демонстрации не было необходимости. И, следовательно, его подозрения оказались излишними.
Только одно его смущало: выслушав рассказ Петра Алексеевича Зимина, Ольга выглядела, пожалуй, не столько обрадованной, сколько озадаченной.
Куда больше, чем сам Вольфганг Келлер.
11
На
– Садитесь, прошу, – Вольфганг чуть привстал в кресле. – Очень удачно вы оказались здесь сегодня. Я как раз собирался вас разыскать.
– Что-нибудь случилось? – Гертнер сел на предложенный стул.
– Нет-нет, я просто хочу познакомить вас с корректировкой плана. Но, если не возражаете, давайте выпьем кофе – я себе заказал, думаю, вам тоже сейчас принесут. А для того чтобы, поговорить – давайте совершим небольшую экскурсию на Славянский остров. Не возражаете?
– Конечно, нет. У меня сегодня свободный день. Я имею в виду службу, – пояснил Гертнер. – Обычно приходится каждый раз что-нибудь сочинять – вроде больной тетушки или неожиданно прилетевшего родственника.
– Родственник, видимо, я? – Келлер рассмеялся.
– Нет, что вы, – Гертнер тоже улыбнулся. – Вы – близкий друг моего покойного отца, богач и меценат.
– Польщен. А сегодня, значит…
– Количество туристов, последнее время, очень сократилось. Экскурсий мало.
– Прекрасно. Значит, сегодня я путешествую с личным гидом.
– Считайте, что так.
После кофе они отправились в порт и, через полчаса полупустой прогулочный катер доставил их на искусственный остров.
– Странная фантазия… – сказал Келлер, разглядывая собор Василия Блаженного.
– Вы имеете в виду строителей собора или создателей заповедника? – поинтересовался Алекс.
– Ну, разве у Шахта есть фантазия? – Келлер усмехнулся. – Кстати, церковь открыта для посещений?
– Не сейчас, – ответил Гертнер. – Вообще-то там музей славянского искусства. Как пример деградации славян вообще и русских в частности.
Вольфганг Келлер внимательно посмотрел на него.
– Простите, Алекс, вы – русский? – спросил он.
– Вся наша группа состоит из русских. Даже Ольга, как вы вчера убедились.
– Да, Ольга… Ее шеф, группенфюрер Эрих фон Шредер… – Вольфганг, – Келлер оторвался от созерцания разноцветных куполов. – Кстати, вы сегодняшних газет не читали?