Чайная роза
Шрифт:
– Потому что этого требуют приличия, Рейналф, – напомнила ему леди Пруденс с важным видом. Порыв сквозняка шевельнул кружевные оборки вокруг ее шеи. – Девушка происходит из благородного семейства, хоть и прожила в деревенской глуши до восемнадцати лет. Нельзя же, в самом деле, отправить наемный экипаж к заднему крыльцу и позвонить в колокольчик, чтобы она спустилась! Мисс Грант провела у Пиктолов ночь. Элементарная любезность требует, чтобы мы заехали за ней, как полагается.
– Я был достаточно любезен, чтобы предоставить ей свой дом на две недели, сударыня. Не моя вина, что глупышка перепутала все
Леди Пруденс сделала такой глубокий вдох, что платье чуть не лопнуло на ее внушительной груди.
– Надеюсь, ты не намерен вести себя также грубо и бесчувственно в присутствии девочки, как сейчас? Что еще ей оставалось делать в сложившихся обстоятельствах? Не могла же она появиться у тебя на пороге без предупреждения, без сопровождающих и на день раньше? Она поступила единственно возможным способом и заслуживает восхищения, а не осуждения.
Сэр Рейналф выгнул бровь и стряхнул с рукава несуществующую пылинку. Затем поправил манжеты, не нуждавшиеся в этом, и снова скрестил руки на набалдашнике эбонитовой трости.
– Едва ли можно сказать, что у нее нет сопровождающих. Вы с мужем, – сэр Рейналф бросил рассеянный взгляд на сэра Уилфреда, ссутулившегося в углу, – вот уже десять дней благополучно пребываете в Брейдон-Холле в ожидании этого события.
Сэр Уилфред покраснел.
– Видимо, наше письмо дошло до Девоншира уже после отъезда мисс Грант. Почта крайне ненадежна в наши дни, особенно в сельской местности.
– Да, ужасно ненадежна, – горячо поддержала его леди Пруденс.
– Признаться, – продолжил ее муж, – мне не терпится увидеть мисс Грант. Просто стыд, что Тимоти Грант так долго прятал ее от общества. Вы сказали, что видели ее только один раз, на похоронах?
Было бы на что смотреть, подумал сэр Рейналф и добавил вслух:
– Прошло всего лишь несколько дней после смерти ее отца, так что, осмелюсь предположить, она была не в лучшем виде.
– Бедняжка, представляю, что ей пришлось пережить! Тимоти умер от туберкулеза, не так ли? Ты, помнится, говорил, что он выглядел просто ужасно, когда вы встретились в городе за несколько месяцев до его кончины.
– Он знал, что умирает, – обронил сэр Рейналф, глядя в окошко экипажа. Они миновали бурлящий деловой центр Портсмута и свернули на тихую улицу, застроенную жилыми домами. Ему не хотелось думать о Тимоти Гранте, и он сосредоточил внимание на проплывавших мимо элегантных особняках, отделенных от булыжной мостовой узорными решетками, лишь бы не размышлять о событиях, которые привели его к нынешней ситуации.
Сэр Уилфред подался вперед:
– Да, любопытно встретиться с дочерью Тимоти. Ее мать, знаешь ли, была редкостной красавицей. Сколько о ней ходило разговоров!
– Еще бы! – фыркнула леди Пруденс. – Кокетничала с каждым мужчиной, который попадался ей на глаза. Ума не приложу, почему она остановила свой выбор на Тимоти Гранте.
– Ба! – воскликнул сэр Уилфред. – Тимоти – шальной парень, тут я согласен, но глаз у него был наметанный. Влюбился в Мелиссу Уорт с первого взгляда и не успокоился, пока они не сбежали тайком вопреки всем традициям Грантов. А уж как он был доволен и горд! И еще больше
– Нуда, раньше, чем минул положенный срок, – вставила леди Пруденс, презрительно хмыкнув. – И если вас интересует мое мнение, ребенок был похож на любого из дюжины мужчин, с которыми она флиртовала в то время.
Сэр Уилфред бросил на жену укоризненный взгляд:
– Вот такие разговоры и заставили их перебраться в деревню.
Леди Пруденс снова фыркнула и отвернулась к окну.
– Тимоти пришлось заняться семейным бизнесом, так что, в конечном счете, переезд пошел ему на пользу. За пять лет он утроил свое состояние, насколько я помню. – Сэр Уилфред помолчал, затем добавил: – Увы, все снова пошло прахом, когда Мелисса умерла. Он просто потерял ко всему интерес.
– Тимоти Грант всего лишь вкладывал деньги в различные предприятия и получал прибыль, – равнодушно заметил сэр Рейналф. – Инвестиции – дело ненадежное: сегодня они приносят доход, завтра – убыток. Он был игроком, сэр. Сделал ставку и проиграл – такое случается даже с лучшими из них. Что же касается Гранта, то он имел глупость поставить семейное состояние на черное золото.
– Рабы! – воскликнула леди Пруденс.
– Это всего лишь слухи, мой мальчик, – нахмурился сэр Уилфред. – Сомневаюсь, что он пошел бы на такой риск, тем более что общественное мнение решительно осуждало рабство.
– Оно и сейчас осуждает, и, тем не менее, рабство существует. И находится немало богатых англичан, готовых нарушить закон и погреть руки на торговле с колониями.
– Пожалуй. Однако ни один корабль не посмеет зайти в порт на этой стороне Атлантики, имея на борту черное золото. Уличенные в работорговле теряют все: семью, дом, репутацию. – Сэр Уилфред замолк при виде угрюмой гримасы, промелькнувшей на лице его собеседника. – О, извини, мой мальчик, мне не следовало касаться этой темы. – Он помолчал и добавил: – Говорят, этот дьявол вернулся из колоний с грузом хлопка и табака.
– Хлопка! – с негодованием повторил сэр Рейналф. – Я готов поклясться, что Джейсон Сэвидж – работорговец. Ему удается выходить сухим из воды лишь потому, что он не оставляет никаких следов. Он отплывает отсюда, груженный чаем и шерстью, продает их по бешеным ценам у африканского побережья и возвращается в порт приписки с полным трюмом невольников. Там он берет на борт хлопок и доставляет его сюда, потешаясь над английскими законами, хоть ему и приходится жечь деготь, чтобы вытравить вонь рабов из корабельной обшивки. Но полностью он никогда не очистится. «Реюнион» – рабовладельческое судно, и я лично позабочусь о том, чтобы его сожгли вместе с капитаном.
– Боюсь, тебе придется нелегко, – прищелкнул языком сэр Уилфред. – Говорят, будто свой последний рейс он проделал под американским флагом. Теперь он называет себя янки. Вот что ждет твоего брата, если он не образумится. Сколько раз он плавал с Джейсоном Сэвиджем?
Взгляд сэра Рейналфа стал тяжелым.
– Я не слежу за его приездами и отъездами. Мне хватает проблем и без того, чтобы состоять цепным псом при Юджине или Джастине.
– Юджин – домашний мальчик, – сказал сэр Уилфред. – Всегда таким был и останется. А вот молодой Джастин – совсем иное дело. Такое впечатление, будто он другой крови.