Че Гевара. Важна только революция
Шрифт:
Встреча с Че произвела на Сартра неизгладимое впечатление. После смерти Гевары французский писатель оценит его личность невероятно высоко: для него Че был «не только интеллектуалом, но и самым совершенным человеком нашей эпохи».
23 марта Че выступил по телевизору с речью, озаглавленной «Политический суверенитет и экономическая независимость». В ней он заявил, что в результате революционного захвата власти Куба добилась политической независимости, но не завоевала еще независимости экономической. Именно это стало теперь «стратегической целью» революции.
Новый режим уже отобрал часть привилегий у иностранных, главным образом американских, монополий, стеснявших свободу кубинской экономики. Были снижены тарифы
Революции необходимо «уничтожить корни зла, угнетающего Кубу», чтобы «устранить несправедливость». Те, кто противится революционным мерам, кто отстаивает свои привилегии, — контрреволюционеры.
Че уже не раз говорил о том, что Куба ныне — не просто Куба, но сама революция, а революция — это народ. Отсюда остается только шаг до того, чтобы отождествить и народ, и Кубу, и революцию с Фиделем. И сейчас каждому нужно решать, садиться на корабль нового государственного строя или бежать прочь. Так же как члены экипажа «Гранмы» были готовы отдать жизнь ради победы над Батистой, все кубинцы должны теперь пожертвовать собой ради достижения общей цели — полной независимости. Враг может попытаться отомстить, говорил Че. И, когда на Кубу придут контрреволюционные войска — собранные, быть может, на деньги тех самых «монополий», чьи интересы были задеты революцией, — страна должна быть готова отразить их нападение силами не кучки людей, но миллионов ее жителей. Вся Куба должна превратиться в «Сьерра-Маэстру», и, как сказал Че, цитируя Фиделя, все вместе «мы будем спасены или пойдем ко дну».
Университетские студенты с их «индивидуализмом» и психологией «среднего класса», похоже, особенно беспокоили Че; возможно, именно в студентах он видел отражение собственного прежнего «я», полностью погруженного в себя, и это его терзало. И если Гевара отверг себя, свое «призвание» во имя революции, то почему же не могут этого сделать они? В начале марта Че выступил в Гаванском университете с лекцией, в которой напомнил студентам о том, что их обязанностью является внести свой вклад в экономическое развитие Кубы, и другого выбора не дано. Индивидуалистическое понятие «призвания» не является достаточным основанием для карьеры — его должно заменить чувство революционного долга: «Преступно мыслить в категориях индивидуализма, потому что нужды индивидов ничего не стоят в сравнении с нуждами всего человеческого сообщества».
В практическом плане это означало расширение одних факультетов и сокращение других. Например, гуманитарные науки были той сферой, которую следовало сократить «до минимума, необходимого для культурного развития страны».
В апреле вышел в свет дневник Че военного времени, получивший название «Партизанская война». Он посвятил эту книгу памяти Камило Сьенфуэгоса, фотография которого украсила ее обложку. Отрывки из книги были перепечатаны во многих кубинских изданиях, и очень скоро не только кубинцы, но и американские и латиноамериканские специалисты по идеологической борьбе стали изучать этот справочник с острым интересом.
В прологе, озаглавленном «Сущность партизанской борьбы», Че определил те основные уроки, какие, по его мнению, должно вынести любое революционное движение, желающее повторить успех кубинских повстанцев.
1) Народные силы могут победить в войне против правительственной армии.
2) Необязательно ждать, пока созреют необходимые условия для революции: их вполне может создать группа повстанцев.
3) В слаборазвитых латиноамериканских странах вооруженную борьбу следует вести в основном в сельской местности.
Тем временем активизировалась
Осведомителям Фиделя из числа разросшейся эмигрантской общины кубинцев в Майами не потребовалось много времени, чтобы узнать о наборе людей в добровольческую армию, организованную ЦРУ. В конце апреля Фидель обвинил Соединенные Штаты в попытке создать антикубинский «международный фронт» и прямо предупредил Вашингтон, что Куба «не станет второй Гватемалой». Гватемальский президент Идигорас Фуэнтес в ответ выступил с обвинением Че в попытке организации партизанского вторжения в его страну. 25 апреля Гватемала и Куба разорвали дипломатические отношения.
В числе кубинцев, которые в то лето откликнулись на призыв ЦРУ вступить в добровольческую армию, был Феликс Родригес. Ему исполнилось девятнадцать лет, и он только что окончил учебу в военной академии в Пенсильвании. В сентябре Родригес оказался среди нескольких сот кубинцев, доставленных в Гватемалу и начавших курс подготовки к партизанским действиям. Набранное войско получило название «Бригада-2506».
1 мая Фидель выступил на площади Революции, заполненной вооруженными кубинцами, которые прошли маршем мимо его трибуны. Он заговорил о нависшей угрозе интервенции и выразил уверенность в том, что кубинцы, подобно древним спартанцам, будут стоять на смерть, сражаться и погибать без страха. Он также воспользовался поводом, чтобы сделать два важных заявления: если он погибнет, то место премьер-министра займет Рауль и, что еще важнее, не будет никаких выборов, так как Кубой уже управляет «народ» и ему не требуются никакие голосования. Толпа ликовала, повторяя за ним «Революции — да, выборам — нет!» и еще один новый лозунг «Кубе — да, янки — нет!».
К этому дню, по оценке американских экспертов, воинский контингент Кубы удвоился в сравнении с январем 1959 г. и достиг отметки в пятьдесят тысяч человек, а еще пятьдесят тысяч составили народное ополчение. Если бы дело и дальше пошло такими темпами, на Кубе очень скоро появилась бы самая многочисленная армия во всей Латинской Америке.
Военный парад, устроенный Фиделем Первого мая, и его решение возобновить дипломатические отношения с Советским Союзом, принятое неделей ранее, спровоцировали гневные выступления в уцелевших на Кубе независимых СМИ. В передовице «Диарио де ла Марина», отражавшей взгляды правых сил, Кастро был сравнен с Антихристом; не прошло и недели, как редакция газеты была захвачена «рабочими», а ее печатные станки навсегда остановились. Главный редактор бежал из страны. К концу месяца две последние независимые ежедневные газеты, «Пренса либре» и «Крисоль», также перестали выходить в свет, и вскоре их судьбу разделили англоязычная «Гавана пост» и «Калье».